Лететь выше всех - [52]

Молодой человек чуть не смахнул стоявшую посредине стола вазу с папоротником и виновато улыбнулся.

– Боюсь, я слишком неловок, мисс Фишер.

– Зовите меня Фрина, я ведь не пациентка, доктор Филдинг.

– Тогда вы должны звать меня Марк.

– Я догадываюсь, что вы недавно стали докто-ром. Почему вы выбрали медицину?

Этот безопасный вопрос можно было бы задать человеку любой профессии. Подали суп. Он был хорош – хотя, пожалуй, чересчур много сельдерея. Марк Филдинг ел быстро, словно его могли позвать в любую минуту.

– Я хочу приносить пользу, – объяснял он. – Хочу исцелять раны этого мира. – Он положил ложку. – Это звучит глупо, да? Но вокруг столько боли и страданий, и я хотел бы облегчить их. Я работаю со старым доктором Дорсетом, у него огромный опыт, но он циничный старик. Утверждает, что каждый в мире действует в своих интересах. А вы как считаете?

Фрина невольно охнула, когда загадочные карие глаза метнулись в ее сторону. Да, она признает его правоту. Вот и ее собственными побуждениями тоже нечего гордиться.

Превосходный ужин продолжался. Фрина завлекла Марка наверх, пообещав кофе и вишневый ликер. Она взяла у господина Батлера поднос, проверила, полна ли поленница, и улыбнулась ему заговорщицкой улыбкой.

– Вы мне сегодня больше не понадобитесь, господин Батлер, – сказала она. – Спокойной ночи.

– И вам тоже, мисс Фишер, – ответил дворецкий с отменной невозмутимостью и, посмеиваясь, спустился вниз.

– Я знаю, кто она такая, госпожа Батлер, – сказал он, появившись в дверях кухни. – Она женщина-вамп.

– Ну и ладно, – вздохнула его жена. – По крайней мере это лучше, чем на прежнем месте. Молодые люди хоть не пачкают в доме. Не то что собаки – питомцы старого господина.

После этого слуги между собой всегда называли любовников Фрины «питомцами».

Марк Филдинг погрузился в мягкие объятия низкой удобной кушетки, стоявшей перед ярко пылавшим камином.

– Как замечательно! – вздохнул он. – Слышны завывания ветра на улице. Кажется, пошел дождь. Хоть домой не возвращайся… Я хотел сказать, – поспешил исправиться он, – хотел сказать…

– Вам и не надо возвращаться домой, – спокойно сказала Фрина. – В такую ночь я бы и собаку за дверь не выпустила. Оставайтесь со мной, Марк. Здесь тепло.

Она растянулась на ковре у камина, оперев подбородок на ладони; короткая прядь черных волос соскользнула на лоб, скрыв лицо. Фрина говорила, не отводя глаз от огня. Молодой доктор был поражен. Никогда прежде женщина не предлагала ему себя так откровенно.

Марк Филдинг оглядел комнату. Казалось, все в ней обтянуто мягким бархатом. В розоватом зеркале, обрамленном листьями винограда, отражалось его лицо. Он попытался сесть, но кушетка не хотела выпускать его. Он допил остатки ликера и решил отдаться судьбе.

– Это фатум, – пробормотал он.

Мисс Фишер подобрала платье и притянула доктора в свои объятия.

Фрина закрыла глаза. Алые губы прикоснулись к ее губам, и рот ее приоткрылся, затем губы спустились ниже – к ее шее и вырезу бархатного платья. Для столь неловкого молодого человека Марк Филдинг с удивительной сноровкой управился с женским платьем.

Обнаженная Фрина нежилась в омуте бархата и меха. Очнувшись от сладостного упоения, она залюбовалась бедрами и ягодицами своего любовника. Юноша соскользнул вниз и лег подле нее.

Фрина протянула руку, погрузила пальцы во вьющиеся, мягкие как шелк волосы. Она повернула к себе лицо доктора и поцеловала его. Марк провел сильной рукой между мехом и ее кожей, чтобы покрепче прижать ее к себе, и прошептал: «Фрина, ты уверена?»

Фрина прижалась к нему, обхватив ногами его талию. Она не сомневалась. И Марк отдался невыразимым наслаждениям. Тепло камина ласкало его кожу. Мускусный и волнующий аромат грудей и волос Фрины почти утопил его в сладости.

Когда Фрина проснулась, огонь уже не горел. Ей показалось, что у нее ампутированы ноги. Она застонала, попыталась сесть и поняла, почему затекло ее тело: на ней спал прекрасный юноша. Фрина, поежившись и рассмеявшись, потрясла его:

– Проснись, Марк, ты меня раздавишь!

Марк Филдинг был извлечен из глубокого сна рукой, коснувшейся его плеча.

– Наверное, это по поводу ребенка госпожи Мерфи, – пробормотал он. – Хорошо, я буду через ми… Нет, постойте… Ах, Фрина! – Он вдруг все вспомнил, приподнялся и привлек ее в свои объятия: – Моя дорогая девочка, ты совсем замерзла, да и я тоже!

– Мы заснули, – прошептала Фрина – но, пожалуй, стоит перебраться в постель, пока мы не окоченели до смерти. Тебе придется отнести меня, у меня все тело затекло.

Марк неуверенно поднялся, размял ноги, потом без всякого усилия поднял Фрину и отнес в спальню. Он опустил ее на огромную кровать, а затем сам нырнул туда же. Возблагодарив бесценную госпожу Батлер за то, что она благоразумно оставила в постели грелку, любовники теснее прижались друг к другу, тела их сплелись и стали постепенно оттаивать. Удивительно, но, когда Марк Филдинг думал впоследствии о потрясающей Фрине Фишер, именно этот момент он вспоминал как самый эротичный.

Раннее утро в день, на который был назначен детский праздник мисс Макнотон, выдалось холодным и ясным. Но Фрина его не увидела. Они с доктором Филдингом позавтракали в постели тостами и масляными поцелуями. Молодой человек ушел в девять, попросив разрешения вернуться на следующую ночь.