Лететь выше всех - [15]

– Спасибо, мисс Фишер. Я просто не знаю, что делать. Отец мертв, Билла арестовали, у мамы удар, и мне совершенно не к кому обратиться…

– Разве у вас в Мельбурне нет родственников, которые могли бы помочь?

– Господи, нет. Есть братья отца: дядя Тед и дядя Боб. Но от них толку мало. Мы никогда не были близки. Дядя Тед позвонил только затем, чтобы сказать, что папа оставил ему в наследство какие-то акции и что теперь настала пора их переписать на него, поскольку обстановка на рынке неблагоприятная и их следует срочно продать.

– Как мило, – заметила Фрина.

Доктор Филдинг встал и немедленно сшиб каминные щипцы.

– Господи, молодой человек, не могли бы вы посидеть спокойно? – рявкнула Фрина. – У нас и без ваших схваток с мебелью хлопот по горло. Останьтесь, я хочу, чтобы вы сопровождали госпожу Макнотон до дома, а до тех пор буду вам весьма благодарна, если вы не станете двигаться с места.

Доктор Филдинг застыл на месте.

– Я никогда не оставлю своего пациента, но не хочу быть третьим лишним, – заявил он. – Пока вы будете собираться, мисс Фишер, я лучше подожду в кухне.

И он направился на кухню, где госпожа Батлер поспешила утешить его куском кекса.

– «Он оскорблен. Смотри, шагает прочь[12]», – процитировала Фрина и усмехнулась. – Какое неукоснительное следование правилам приличия! Мисс Макнотон, мне бы не хотелось оставлять вас одну-одинешеньку в вашем доме.

– Ах, это пустяки, – пробормотала мисс Макнотон. – Мамина служанка была моей нянькой. Мы прекрасно справимся вдвоем. Теперь, когда отец… умер, мама не будет больше нервничать.

– Если ваш отец хоть немного походил на вашего братца Билла, то он был… довольно… э-э… грубым в семейной жизни.

– Он был громогласным, властным, эгоистичным животным, – напрямик заявила мисс Макнотон. – Едва не свел маму с ума и всегда относился ко мне как к рабыне. – Девушка жадно допила свой коктейль. – Знаете, что он хотел сделать, мисс Фишер? И это в тысяча девятьсот двадцать восьмом году! Он хотел выдать меня замуж!

– Просто средневековое варварство! – возмутилась Фрина. – И как вы к этому отнеслись?

– Я сказала: пусть я лучше буду проклята, чем его послушаюсь. У меня есть мужчина, которого я люблю. – Она бросила на Фрину взгляд, исполненный гордости и странного смущения.

– Отлично. Верно, тоже художник?

Бесцветные глаза мисс Макнотон засверкали.

– Он скульптор. Один из самых передовых в современном искусстве. Отец терпел его, потому что он иностранец.

– Я всегда интересовалась искусством, – кивнула Фрина. – А откуда он?

– Итальянец. Паоло Рагуцци. Вы должны были слышать о нем, если действительно интересуетесь искусством.

– Ну, мельбурнские художественные круги я совсем не знаю, мисс Макнотон, я здесь всего три месяца. Так вы теперь поженитесь?

– Конечно.

– Обязательно пригласите меня на свадьбу. А теперь, пожалуй, нам стоит отвезти вашу матушку домой. Я поеду с вами и осмотрю место преступления. Как зовут полицейского, который ведет расследование?

– Что-то не припомню… Кажется, Бартон. Нет, Бентон. Детектив-инспектор Бентон.

– Совершенно верно. Как вы добрались сюда? У вас машина?

– Да, я взяла отцовский «Бентли». Он и не догадывался, что я умею водить. Надо позвать доктора.

Фрина нажала кнопку электрического звонка. Когда появился господин Батлер, она попросила его позвать доктора Филдинга. Тот пришел, все еще обиженный, заключил, что госпожа Макнотон способна перенести дорогу домой, и отнес ее в машину. Фрина отметила, что, хотя доктор был высоким и неловким, он без особых усилий нес бесчувственную женщину, а это была отнюдь не легкая ноша.

Фрина взяла шляпку и пальто из рук Дот и распрощалась с ней на пороге.

– Ты оставайся здесь и отвечай на телефонные звонки, Дот. Звони мне к Макнотонам, если случится что-нибудь интересное. Не уходи из дома, ты можешь мне понадобиться. У тебя есть номер Берта?

– Да, мисс. Будьте осторожнее, мисс.

– Ну, сегодня я не стану летать, Дот, обещаю. Хорошего тебе тихого вечера, передай госпоже Батлер, что я буду ужинать в городе. – Фрина плавно сошла по ступенькам. На ней были черная фетровая шляпка и сапоги из мягкой кожи. Она надела красное пальто с каракулевым воротником, так что казалось, будто она обернула вокруг шеи овцу.

Доктор Филдинг усадил госпожу Макнотон в автомобиль и, распрямившись, оказался лицом к лицу с Фриной, от которой исходил обвораживающий аромат «Жики».

– Не обижайтесь, доктор. В трудном положении приходится быть резкой. Прошу меня извинить и надеюсь, что мы еще встретимся в менее клинических обстоятельствах. Приходите ко мне ужинать в четверг, в семь.

Она одарила юношу ослепительной улыбкой и протянула сильную надушенную руку. В странном смятении чувств – от обиды до восторга – доктор бросился к своему стоявшему на улице «Остину». Фрина, улыбаясь, глядела ему вслед, довольная произведенным впечатлением, потом запрыгнула в «Бентли» и устроилась рядом со спящей женщиной.

Мисс Макнотон оказалась неплохим, хоть и беспечным водителем. Фрине всю дорогу приходилось подпихивать госпоже Макнотон подушки, чтобы ту не растрясло на кочках. Амелия Макнотон совершала повороты так, словно бросала вызов дороге.