Летчик-истребитель. Боевые операции «Ме-163» - [26]

Мишень находилась на середине озера Цвишенана, и мне было дано задание испытать новые пушки. Сама новая «комета» предназначалась эскадрилье в Венло.

Двигатель истребителя взревел так же мощно, как и час назад в ангаре. Я наклонил ручку вперед, послышался легкий треск, когда истребитель подскочил и оторвался от полосы. К тому времени туман почти полностью рассеялся, и только небольшие белые островки тянулись над землей. Пройдя отметку в две тысячи метров, я очень обрадовался своему взлету.

Когда, наконец, шум двигателя стих, я выполнил несколько виражей и опустил нос вниз, чтобы набрать скорость, а затем снова взмыл вверх. Далее последовала целая серия кругов вокруг города, а потом я направил свой самолет к озеру Цвишенана. Я четко видел плавающую мишень и, прицелившись, открыл огонь. С первого раза я промахнулся, и очередь прошла слева от цели. Я снова нажал кнопку, но оружие заклинило. Я так усердно целился, что незаметно для себя оказался совсем низко у поверхности озера. Затем «комета» немного набрала высоту и полетела над полем, но мне нужно было двигаться достаточно низко, чтобы не выйти за периметр аэродрома. Я довольно неудачно зашел на посадку, но сегодня был мой день, и поэтому я решил пустить самолет вниз по диагонали против ветра. «Комета» заскользила вдоль поверхности земли и, наконец, остановилась, ничего не повредив! Фу! Все обошлось!

Приземление подобным образом не могло пройти бесследно, и пусть технически все сложилось удачно, я все же готовился получить гневный выговор от Тони Талера. Буксирное транспортное средство уже было на пути к месту моего приземления, и среди бригады техников я увидел Фритца Кельба и сержанта Нелте. Странно, но никто из них не показывал своего недовольства, не кричал и не делал саркастических замечаний по поводу моей посадки. Фритц первым добрался до моего самолета и встал прямо передо мной, мрачно глядя мне в глаза.

Рис. 14. Транспортировка «Ме-163»

– Ты бы был поосторожнее, Мано, – произнес он тихо, конечно же имея в виду мое неаккуратное приземление, но я весело ответил:

– Не беспокойся, Фритц. Не стоит придавать этому большого значения!

Но Фритц только как-то странно посмотрел на меня, будто находясь мыслями где-то далеко. Наконец, он произнес почти шепотом:

– Герберт погиб, Мано!

Затем он повернулся и направился к буксиру, который должен был тащить мой истребитель. С минуту я стоял словно парализованный этой новостью. Он взглянул на меня и ответил на незаданный вопрос, читавшийся в моих глазах:

– Аварийная посадка в тумане на северо-западе Ганновера. Возможно, сел на живот. Перелом ног и шеи. Два пассажира, летевшие с ним, также мертвы. Больше мне ничего не известно.

Когда мы шли за буксиром, тянувшим самолет, он рассказал мне, что двое фермеров обнаружили «Bf-108» между фруктовыми деревьями и что все трое сидели в своих креслах без видимых повреждений – но они были мертвы! Вот так наш Герберт и не долетел до Берлина. Тогда я подумал о Хельге! Мне не хотелось сообщать эту новость ей.

Задумавшись, мы плелись в тишине, ссутулившись и опустив голову, и вышли прямо на взлетную полосу. Громкий крик вывел нас из оцепенения, и внезапно мы осознали, что в дальнем конце полосы уже разгоняется «Me-163», а мы находимся у него на пути.

– Штрассницки – его первый самостоятельный полет! – закричал Фритц, и мы бросились бежать со всех ног, а «комета» с пронзительным воем неслась на нас. Затем он взлетел; его шасси упало всего в пятидесяти метрах от нас. «Комета» задрала нос уже далеко за пределами аэродрома.

– Что-то идет не так, – тихо произнес Фритц, отчетливо проговаривая каждое слово. Двигатель самолета издавал необычный шум, хотя сразу этого можно было и не заметить, так как до этого мы успели наслушаться грохочущего рокота. Затем все произошло одновременно. Все еще набирая высоту, «комета» выпустила необъятное облако дыма – сначала белое, которое перешло в черное, за которым последовало пламя. Самолет к тому времени находился на высоте трех тысяч метров. На одно мгновение он принял горизонтальное положение, и мы увидели, как оторвало и завертело крышку кабины, а самолет, задрав нос, начал падать вниз. В этот момент Штрассницки вывалился из самолета, его парашют раскрылся, и таким образом он был спасен.

– Смотри, Фритц! – закричал я.

Пока мы наблюдали за Штрассницки, болтающимся в воздухе, горящий «Ме-163» приближался к земле и сейчас падал прямо на нас. Мы побежали, оглядываясь назад, а потом кинулись на поле и распластались на траве. Я не сомневался, что в любой момент «комета» может пронестись прямо по нашим головам. Но, словно управляемая невидимой рукой, горящая развалина завалилась на бок и через несколько секунд стукнулась о землю за периметром аэродрома. Толстый серо-белого цвета столб дыма показался над молодыми соснами, опалив их верхушки, а между деревьями остались лежать обугленные обломки истребителя.

– И именно такое нужно было пережить, чтобы не считать этот день прожитым зря! – пробормотал Фритц, отряхивая свою фуражку.

Мы посмотрели вверх и увидели, что ветер несет сержанта прямо в озеро. Мы видели его брыкающиеся ноги, когда он исчез за высокими деревьями, растущими вдоль берега озера, а когда добежали до места падения, ему уже помогли выбраться из воды. «Не дай Бог пережить подобный опыт», – подумал я, когда Ники рассказывал, как на высоте уже пяти тысяч метров его самолет охватил огонь и кабина наполнилась едким дымом. А когда она нагрелась до невозможности, он решил, что пора прыгать!