Летчицы. Люди в погонах - [57]

Появление Растокина ошеломило ее. Мысли, тревожные, беспокойные, путались в голове, кружились, как перемешанные ветром облака.

Глава третья

Полк готовился к учению. В батальонах и ротах, в штабах и службах шла напряженная работа: проверяли и ремонтировали технику, готовили штабные документы, старшины получали для личного состава снаряжение и спецобмундирование, обеспечивающие части пополняли склады горючим, боеприпасами. Времени оставалось мало, и люди спешили.

Командир третьего батальона майор Мышкин обеспокоенно ходил по мастерским, поторапливая с ремонтом танков. Его батальон два дня тому назад вернулся с полигона, и теперь надо было в оставшиеся дни осмотреть технику, выполнить регламентные и ремонтные работы. Другие батальоны отстрелялись раньше и уже больше недели готовились к учению. Полигон после этого вдруг закрыли на ремонт мишеней, батальон Мышкина отстреляться не успел. Мышкин настойчиво убеждал в штабе, чтобы ему спланировали выполнение упражнений в период учений, а не срывали подготовку матчасти, но к его голосу в штабе не прислушались, сказали: «План есть план. Выполняйте».

Негодуя и обвиняя штабистов в формализме, Мышкин вывел батальон на полигон.

Тут у него произошла очередная стычка с офицером штаба, правда, уже по другому поводу.

Собрав командиров рот, Мышкин объяснил им, что экипажи танков будут стрелять по мишеням, установленным на волокуши, которые будут буксировать тягачи. Этим создавались реальные условия для стрельбы.

Офицер штаба молча выслушал его указания командирам рот, потом отозвал Мышкина в сторонку, приятельски обняв за плечи, сказал:

– Ну зачем тебе эти волокуши, Олег Григорьевич? Двойку хочешь схлопотать? Выполняй, как все, не мудрствуй лукаво. Пусть буксируют мишени по рельсам. Просто, привычно, легко. И пятерка, считай, у тебя в кармане. Вот, держи, – и он подал ему листы бумаги, на которых было нарисовано положение прицельной марки и точки прицеливания на контуре мишени с разных дистанций. – Раздай экипажам, пусть изучат.

Выслушав его, Мышкин, обычно тихий и спокойный, тут вдруг вскипел, обозвал офицера очковтирателем, разорвал и выбросил его шпаргалки.

– Завалить стрельбы хочешь? Полк подвести? – нахохлился офицер штаба. – Схватишь двойку, Кочаров тебе не простит, учти.

– Не угрожай… – огрызнулся Мышкин.

– Я не угрожаю, а предупреждаю… Я получил указания от полковника Кочарова лично, чтобы у вас тут все было в ажуре. Понял? В ажуре!

– Будем стрелять так, как я сказал. – Мышкин круто повернулся, подошел к ротным, которые с интересом наблюдали за спором двух майоров, бросил им: – Действуйте, как условились. И никаких упрощений, поблажек.

Ротные знали, что Мышкин от принятого им решения теперь не отступит, переглянулись между собой, пожали плечами, разошлись по ротам.

Стрелять по мишеням на волокушах, когда они, повторяя рельеф местности, двигаются по грунту неравномерно, то быстро скатываясь по склону вниз, то медленно поднимаясь в гору, гораздо сложнее и труднее, чем по мишеням, двигающимся прямолинейно и равномерно по рельсам. Ротные хорошо это понимали и поэтому заволновались: стрельба по мишеням на волокушах требовала от экипажей большой сноровки и высокого мастерства.

Офицер штаба, обидевшись на комбата, уехал на пункт управления огнем, где и пробыл до конца стрельб.

По итогам стрельб две роты получили оценку «хорошо», одна – «удовлетворительно».

– А могли бы все роты получить пятерки! – не без ехидства заметил штабной офицер, когда они возвращались в гарнизон, на что комбат спокойно ответил:

– Мне не нужны липовые пятерки. Мне нужны хорошо обученные, тактически грамотные танкисты. Я их готовлю не для парада, для боя. А в бою танки противника по рельсам ходить не будут.

– Прикажете так и доложить командиру полка? – посмотрел штабист строго.

– Да, так и доложите…

В мастерских Мышкин во все вникал сам. Звонил на склад, просил запчасти, которых всегда отпускали мало, и их не хватало. Осматривал танки, проверял спецодежду и оружие. О готовности батальона к учению он должен был доложить еще в четверг, однако вот уже заканчивалась пятница, а несколько танков были неисправны, и требовалось два-три дня, чтобы привести их в порядок.

«Разрешит ли Кочаров работать в субботу и в воскресенье? – раздумывал он, выходя из мастерской. – Выходные есть выходные. Люди тоже должны отдохнуть, особенно перед учением».

Мышкин сам не любил привлекать людей к работе в выходные дни и осуждал тех, кто это делал иногда без особой надобности, а просто, как некоторые шутили, «чтобы служба не казалась медом».

Обращаться к Кочарову с такой просьбой он не захотел, хотя и был уверен, что тот разрешит. Не хотелось обращаться Мышкину по другой причине: не сложились у него с ним отношения. Он чувствовал, что Кочаров к нему излишне придирчив, распекает порой за такую мелочь, на которую можно было бы указать спокойно, без нажима. Неодобрительно относился Кочаров и к некоторым его методам подготовки танкистов, называя это очередным «чудачеством Мышкина».

В курилке Мышкин увидел танкистов. Они только что вышли покурить, и командир танка сержант Краснов предупреждал их: