Летать или бояться - [77]

Прибежал палач с острой серебряной секирой и встал на изготовку, держа ее в обнаженных руках с неимоверно вздутыми мускулами, – его лицо скрывала белая маска безмятежности.

– Одну минуту, – сказал император. Он повернулся к ближайшему столу, на котором стояло сооружение, сделанное им самим. Он снял с шеи цепочку с крохотным золотым ключиком, вставил ключик в такое же крохотное отверстие хрупкой конструкции и повернул его. Машина ожила.

Она представляла собой сад из металла и драгоценных камней. Приведенные в движение птицы запели в карликовых металлических деревьях, волки стали рыскать в миниатюрных рощах, малюсенькие люди выбегали на солнце и убегали в тень, обмахиваясь игрушечными веерами и, стоя у неправдоподобно маленьких, но действующих фонтанчиков, слушали пение крошечных изумрудных пташек.

– Разве это не красиво? – сказал император. – Если бы меня спросили, что я сделал, я бы мог четко ответить: я создал поющих птиц, шелестящие деревья, я заставил человечков гулять в этом саду, наслаждаясь листвой, тенью и пеньем птиц. Вот что сделал я.

– О, император! – упав на колени и рыдая, взмолился авиатор; слезы катились по его лицу. – Я ведь тоже сделал нечто подобное! Я нашел красоту. Я летел вместе с утренним ветром, глядя вниз, на спящие дома и сады, вдыхая запах моря, я даже видел его за холмами со своей высоты. Я пари́л, как птица. О, я не могу выразить словами, как красиво там, наверху, в небе, когда ветер обдувает тебя и несет, как перышко, гонимое взмахами веера. А как пахнет утреннее небо! И каким свободным чувствуешь себя там! Это так красиво, император, это тоже красота!

– Да, – печально согласился император, – знаю, должно быть, так и есть. Потому что я чувствовал, как мое сердце летит по воздуху вместе с тобой, и спрашивал себя: «Каково это? Какие ощущения испытываешь там, в вышине? Как выглядят дальние озера с такой высоты? А мои дома и слуги? Как муравьи? А далекие города, еще не проснувшиеся?»

– Тогда отпустите меня!

– Но бывают времена, – еще печальнее продолжил император, – когда необходимо отказаться от толики новой красоты, чтобы сберечь ту красоту, которая уже есть. Тебя-то самого я не боюсь, но я боюсь другого человека.

– Какого человека?

– Того, другого, который, глядя на тебя, построит такую же машину, как эта, из бамбука и цветной бумаги. Но у этого другого человека будет злобное лицо и злобное сердце, и от красоты ничего не останется. Вот этого человека я боюсь.

– Но почему? Почему?

– Кто поручится, что когда-нибудь такой человек, в таком же аппарате из бумаги и бамбука, не пролетит в небе над нами и не сбросит огромные камни на Великую Китайскую стену? – ответил император.

Никто не шелохнулся и не произнес ни слова.

– Отрубите ему голову, – сказал император.

Палач занес свою серебряную секиру.

– Сожгите воздушного змея и тело его изобретателя и захороните их прах вместе, – велел император.

Слуги выступили вперед, чтобы исполнить повеление.

Император обратился к своему приближенному слуге, который первым увидел летающего человека.

– Держи язык за зубами. Все это было сном – красивым и печальным. И тому крестьянину, который стоял на дальнем поле и тоже все видел, скажи, что в его интересах считать все это только видением. Если просочится хоть слово, и ты, и крестьянин умрете в тот же час.

– Вы так милосердны, император.

– Нет, я не милосерден, – сказал старик. Он видел, как за садовой оградой стражники жгли прекрасную бумажную машину с бамбуковыми рейками, пахнувшую утренним ветром, и как темный дым поднимался в небо. – Просто я ошеломлен и напуган.

Слуги тем временем начали копать ямку, чтобы захоронить прах.

– Что значит жизнь одного человека по сравнению с жизнями миллионов? Мне остается утешаться этой мыслью. – Император снова снял с шеи ключик и еще раз завел свой прекрасный миниатюрный сад.

Он стоял, глядя вдаль, на Великую стену, на мирный город, зеленеющие поля, реки и ручьи. Потом вздохнул. Спрятанный внутри филигранный механизм миниатюрного садика зажужжал и привел его в движение. Крохотные люди прогуливались среди деревьев, их крохотные лица белели над испещренными солнечными бликами полянами, словно сияющие лепестки, и где-то в кронах крохотных деревьев порхали тонкие звуки птичьих песен и яркие желто-синие блики, которые поднимались выше, выше, выше в свое маленькое небо.

– О, – сказал император, закрывая глаза, – вы посмотрите на этих птиц, вы только посмотрите на этих птиц!

Бев Винсент Зомби в самолете

Наш второй пилот Бев Винсент опубликовал более восьмидесяти рассказов и несколько документальных книг, но пока это его единственный рассказ, в котором фигурируют самолеты. Название его навеяно фильмом, в котором главную роль исполнял Сэмюэл Л. Джексон, но вы не найдете в этой истории ни одного эпитета, состоящего из тринадцати букв. Йиппи-кай-эй![95]

Парень в футболке с надписью «Phish»[96] сказал Майлзу, что может летать на чем угодно и что если он врет, то все они – мертвецы. Вот так просто. Другой, Барри, которому на вид было под тридцать, сообщил, что учился на пилота «еще там», где все это началось, но на подробности был скуп, и его заявление звучало как пустое хвастовство – что-то вроде болтовни, к которой прибегают в баре поздно вечером, чтобы произвести впечатление на женщин. Ну, конечно, если женщины в это время еще зависают в барах.