Летать или бояться - [42]

Колвин сделал глоток, поставил стакан в круглое гнездо на широком подлокотнике и начал нажимать на кнопки калькулятора.

Предметы, падающие в поле гравитации, подчиняются строгим математическим законам, таким же строгим, как векторы силы и скорости выгорания в кумулятивных зарядах и твердых видах топлива, – все это Колвин рассчитывал уже двадцать лет. Но так же, как кислород влияет на интенсивность горения, так и воздух регулирует скорость падения тела. Конечная скорость настолько же зависит от атмосферного давления, площади поверхности и распределения массы, насколько и от силы тяжести.

Колвин прикрыл глаза, делая вид, что дремлет, и увидел то, что видел каждую ночь, притворяясь спящим. Расширяющееся, словно в замедленной съемке, белое слоистое облако распускается гигантским цветком на фоне темно-синего неба, кренится, видна красно-коричневая внутренность пламени горящей четырехокиси азота и – едва различимый под инверсионными следами двух баллистических ракет малой дальности – кувыркающийся расплывчатый квадрат носовой части фюзеляжа с кабиной пилотов. Даже на максимально увеличенных фотографиях детали не были бы так отчетливо видны: целая герметичная капсула, которая была кабиной экипажа, опаленная с правого бока, там, где ее задело пламя, извергавшееся из уже пролетевшей мимо ракеты, клонясь, несется вниз, волоча за собой провода, кабели и клочья фюзеляжа, как пуповину и послед. На предыдущих кадрах этих деталей не было, но Колвин увидел и пощупал их после удара о поверхность безжалостного синего моря. На разорванной коже один за другим нарастают слои крохотных ракушек. Колвин представил себе тьму и холод, ожидавшие в конце падения, и себя – корм для мелких рыбешек.

– Роджер, – окликнул его Стив Кахилл, – откуда у тебя эта боязнь полетов?

Колвин пожал плечами и допил свою водку.

– Не знаю.

Во Вьетнаме – не в Наме[37], или «в районе операции», а в месте, о котором Колвин хотел бы думать именно как о месте, а не об обстоятельствах, с ним связанных, – он летал. Уже будучи экспертом по кумулятивным снарядам и пороховым зарядам, он направлялся тогда в долину Бонгсон, близ побережья, чтобы проверить, почему партия стандартной пластиковой взрывчатки С-4 не детонировала у одного из подразделений ВСРВ[38], когда у их «Хьюи»[39] вышибло затяжную гайку, вертолет с оторвавшимся винтом рухнул в джунглях, продравшись сквозь почти тридцатиметровые густые заросли, и повис вверх дном на лианах в трех метрах над землей. Пилот оказался аккуратно проткнут суком, который пробил пол «Хьюи». Второй пилот головой протаранил лобовое стекло. Стрелка́ выбросило из вертолета, он сломал шею и спину и умер на следующий день. Колвин отделался растяжением лодыжки.

Глядя вниз, он видел, как они пролетают над Нантакетом. По его прикидкам, высота составляла примерно пять с половиной тысяч метров, но равномерный подъем продолжался. Расчетная высота их полета равнялась девяти тысячам восьмистам метрам. Это намного ниже четырнадцати километров, особенно при малом отклонении вертикального вектора силы тяги, но очень многое зависит от площади поверхности.

В 1950-е годы, когда Колвин был мальчишкой, он видел в старом «Нэшнл инкуайрер» фотографию женщины, которая прыгнула с Эмпайр-стейт-билдинг и приземлилась на крышу автомобиля. У нее были почти непринужденно скрещены щиколотки, один нейлоновый чулок порвался на большом пальце. Крыша автомобиля расплющилась и сложилась внутрь наподобие того, как перина из гусиного пуха принимает форму тела спящего на ней человека. Голова женщины словно бы глубоко утопала в мягкой подушке.

Колвин застучал по кнопкам калькулятора. Женщина, бросившаяся с Эмпайр-стейт, должна была лететь почти четырнадцать секунд, прежде чем удариться об асфальт. Человек, падающий в металлическом ящике с высоты четырнадцати тысяч метров, будет лететь две минуты сорок пять секунд, прежде чем ударится о воду.

О чем она думала? О чем они думали?

Большинство популярных песен и рок-композиций звучат около трех минут, подумал Колвин. Это довольно долго: не настолько долго, чтобы надоесть, но достаточно долго, чтобы успеть рассказать историю.

– Мы чертовски рады, что ты с нами, – повторил Билл Монтгомери.

– Черт тебя побери, – сердито прошептал тот же Билл Монтгомери Колвину, когда они вышли из зала для телеконференций компании двадцать семь месяцев назад, – ты с нами или против нас?

Телеконференция очень напоминала спиритический сеанс. Группы людей сидели в полутемных комнатах на расстоянии сотен и даже тысяч километров друг от друга и общались с голосами, исходившими из ниоткуда.

– Значит, это зависит от здешней погодной ситуации, – прозвучал голос из КЦК[40]. – Какой она должна быть?

– Мы видели ваш факс, – произнес голос из «Маршалла», – но так и не поняли, почему мы должны рассматривать возможность задержки старта, основываясь на столь малой аномалии. Вы же заверили нас, что эта штука так надежна, что ею можно хоть гвозди забивать.

Фил Макгир, главный инженер проектной группы Колвина, поерзал на своем стуле и заговорил слишком громко. Четырехканальная система для телеконференций имела динамики возле каждого стула, улавливавшие даже самые тихие звуки.