Лестница на шкаф - [10]

Ну ладно. Значит, холодновато- или даже ледовито-деловито: «Здравствуйте, садитесь, меня зовут Илья Борисович, я буду вести у вас математику, откройте тетради, запишите число, период (с утра, помнится, керахнозой был), тему урока…»

Нет, это диктат, тиранство рутинное! Тогда суматошно-проникновенно-восторженно: «Доброе утро, ребятки, отложите свои тетрадки и перышки, сегодня они вам не понадобятся, я просто расскажу о том, какая занимательная штуковина эта самая математика, о, это не примитивные догмы древних чучмеков в рваных хитонах и драных бурнусах, не мономахова «рихметика в хитрадке», но как бы лишь чудесная проталина в закопченной наледи на очочках, отважные попытки лупить зенки, мохнатые от инея, просекая гармонию в окружающем хаосе…» Ну и так далее. Тоже квело, конечно. Учителишка. А ты чего хотел — причисленья к лику?

Топот. «Кони»? Инок? Приближается звук! Голоса приближаются!

Плавно отворилась (а не отвалилась с грохотом и лязгом) дверь, и они явились ему, вежливо пропуская вперед девочек. Десятивэклассники.

Мальчики в серых гимназических рясах, подпоясанных широкими кожаными ремнями с блестящими заточенными бляхами, и девочки, одетые по-монастырски изящно и строго.

Они вошли спокойно и все вместе, как будто ждали друг друга возле школы. Организованное какое пришествие, удивился Илья.

— Здравствуйте, — сказал он. — Проходите, садитесь.

— Доброе утро, Илья Борисович, — отвечали они дружно, улыбаясь ему.

Илья тоже улыбнулся:

— Вы уже знаете, как меня зовут?

Ну слава тебе Адонай, подумал он с облегчением, кажется, разумные существа, не одичалая отрицаловка. А он-то боялся, что начнут «встречать» практиканта — в смысле «Бей жида-физрука!» (или там химика, или математика).

— Итак, ребята, на сегодняшнем уроке мы с вами… — бодро начал Илья.

— Простите, пожалуйста, — поднял руку ясноглазый светловолосый отрок с первой парты.

Неужто все же начинается, усмехнулся Илья. Традиции?

— Простите, Илья Борисович, насколько я понимаю, вы хотите обучать нас математике — то есть таинствам устного счета, или как правильно ставить геометрические значки на святой пасхе и мерять циркулем Иордань? — Отрок вздохнул. — К сожалению, в нашем расписании нет такого предмета. Как, впрочем, и многих других, упрямо нам зачем-то навязываемых.

— Вот как? Нет в расписании? — Илья спокойно раскрыл классный журнал. — А как же тогда быть с этим? Пройденный материал, контрольные работы, отметки…

Хилые какие-то розыгрыши у нынешней детворы, отметил он кстати, нехватка каши в организме, вот мы бывалоча…

— Журнал, который вы держите в руках — декоративный, — любезно объяснил светловолосый. — Да, скорбно, да, увы… Но времени у нас не хватает на всю эту заведомую белиберду, Илья Борисович, а ведь Время-то воистину невоскресимо, и мы всего-навсего остов его… Дела ж надо обделывать, до потехи ли тут! Посему из всего многообразия мы выбрали главное — язык и компьютер. Это нам нужно. Ну, язык нам преподают, есть тут один кудесник из здешних. Хоть и по жалкой школьной программе, на уровне плебса, просящего хлебца, ну да ничего, ничего… А вот с компьютером совсем тускляк и ничего не светит! Так что осталась одна надежда на вас, Илья Борисович! Рискну даже предположить, что вас нам сам Бог послал!

— Как вы сказали — ком-пью-терь? — изумился Илья.

Он закашлялся, пытаясь сдержать смех: Вечная Котельная, Бесснежный Человек, самосчетная машина…

Илья укоризненно покачал головой:

— Пригрезится же… А ведь уже большие ребята, пора бы, казалось… Давно же установлено, что там внутри просто лежал сиделец и дергал за рычажки…

— Да вы не волнуйтесь, Илья Борисович, — успокаивающе журчал светловолосый заводила. — Заниматься придется вовсе не со всем классом, вот тут списочек…

Он достал аккуратную тетрадь в кожаном переплете с надписью древней вязью на обложке: «Компьютер» и вручил Илье.

Илья отворил тетрадь: «Волокитин Антон, Волокитин Никита, Воробьева, Доезжаев, Карякин, Милушкина, Михеев, Пименов, Попова, Савельев, Телятников, Федотова…»

Какое же все-таки звучание — ощущающее, живое да великорусское! (Это тебе не: «Миранда Антоний, Миранда Виола, Флейшман Моисей, Шленкер Лена» — зыбкие тени с другого берега подсознанья, унылые звуки, зазубренные, видимо, в предшествующих жизнях: Дан Ефрем, Гад Рувим…)

— Всего двенадцать учеников, Илья Борисович, — ласково заявил отрок. — Хорошее каноническое число. Говорят, при этом оптимально усваивается.

— А что ж не всем классом наброситься изучать этот самый, как его… не выговоришь-то… кампутер? — иронически спросил Илья. — Остальные, выходит, будут дремать и бить баклуши?

— Другим — другое, — ровно отвечал вьюноша. — Куиквэ суум. Вряд ли представляющее для вас интерес — бой в толпе, например, или искусство приятного разговора при заварке.

Илья повертел в руках тетрадь и решительно отпихнул ее от себя:

— Ну ладно, ребята, пошутили и будет. Какой там еще компьютер! Неужели это вы серьезно?

Он подошел к доске, взял мел, чтобы написать, наконец, тему урока, повернулся к классу и замер.

— …обряд «брит-мила» прошел в том же году, элула месяца пятого дня… — монотонно наизусть стал зачитывать отрок. — …происхождение: из Скотников…