Лестница Ламарка - [40]

Сережа выпил полстакана невкусного пива и решился:

– Пап, я про огонь-то догадался. Это параллельное пространство, вот и все дела. Живут такие же люди в этой же самой квартире, но в другом измерении. Хотя, может, и не такие же. Может, у них по три руки или еще что, – Сережа очень гордился своей гипотезой и справедливо ждал, что отец наконец-то признает его за равного, уже признал ведь, пивом угостил, и согласится, скажет, да, сынок, у нас здесь параллельное пространство на кухне, но это наша семейная тайна, и мы подписывали в правительстве бумаги о неразглашении, так что ты – никому! никогда!

– По три руки, говоришь, – хмыкнул отец. – Поменьше бы ты фантастикой увлекался. Чем читать, сходил бы в футбол погонял, мышцу укрепил. Это все тещина повадка: книжечки, разговорчики. Мужик должен быть нормальным мужиком, а ты, вон, к окончанию школы очки себе заработаешь от книжечек. Я же тебя не понуждаю окна, вон, покрасить, хотя мог бы, взрослый уже, я же тебя хочу сильным и здоровым вырастить.

Вечером Сережа слышал, как отец ворчит на мать:

– Говорил тебе, надо было его с первого класса в спортивную секцию отдать. Ну хотя бы с третьего. Пошел у вас, баб, на поводу, растет теперь фантазер, а отжаться от пола десять раз не может. Здоровье – оно для мужчины очень важная вещь.

Огонь продолжал гореть. Но Сережа как-то притерпелся к нему, пообвык. Какое-то время он вел запись наблюдений, как на лабораторных занятиях: такого-то числа загорелся во столько-то. Но система не прослеживалась. Огонь горел всякий день, но зажигался в разное время, зимой горел не дольше, чем весной, хотя по логике вещей должен бы дольше в холодное время. Возможно, если вести записи год или даже два, можно обнаружить закономерность, но это же состариться успеешь! Проще привыкнуть. Сережа окончил школу, поступил в институт, появилось сразу множество занятий и других интересов. Огонь стал таким же домашним анахронизмом, как накладка от механического дверного звонка.

Умер отец. Он так гордился своим здоровьем, а оказалось, что давно уже был болен, но не обращал внимания на "пустячные недомогания". Через полгода мать вышла замуж за бывшего дядю Вову, ныне Владимира Борисовича. Владимир Борисович возобновил традицию обедов в столовой, она же гостиная. Владимир Борисович смотрел сквозь огонь и сквозь Сергея. Но Сергей не любил его не за это. Он не мог его любить никакого. Время, когда он любил дядю Вову, кончилось вместе с маминым замужеством. Сергею казалось, что Владимир Борисович побаивается его, потому и смотрит сквозь – от страха. На счастье, всегда находилась причина избежать совместных обедов: то зачеты, то кино, то свидания, то еще что. Почему-то после смерти отца Сергей принялся одну за другой менять подружек. Он не искал у них утешения или любви, но чувствовал, что ему так надо, и все. Девушки были похожи между собой, или это модная в том сезоне прическа делала их похожими.

Владимир Борисович принялся строить дачу. Не сам, нет. Пригнал рабочих со своего строительного участка, и буквально за одни летние каникулы дача созрела и упала в мамины руки всем своим технологичным пенобетоном, дефицитным ондулином и сайдингом. Владимир Борисович умел доставать материалы и рабочую силу, но квартиру своей новой семьи ему хватило ума не ремонтировать сразу же. А после стало не слишком актуально. Большую часть времени мать с отчимом проводили на новенькой даче, какая дача – получился настоящий зимний дом, с водопроводом и паровым отоплением. И камином – для представительности и антуража. Сергей ни разу не выбрался туда, но мать рассказывала довольно подробно и совала фотографии. Однажды она заговорила о размене квартиры и даже привела маклера. Но последний этаж, но вход через кухню, но шумная улица под окнами… Владимир Борисович качнул подбородком и благодушно пробасил: "Ничего, Ляля, наживем! Надо и Сергею жилье оставить. Я своих обеспечил и твоего не обижу". Где-то в хорошем районе в двухэтажной квартире жила предыдущая семья Владимира Борисовича. Семья была моложе матери на семь лет и держала трех персидских кошек. А мать, отец и Владимир Борисович в свое время учились в одной школе.

Вот так к началу четвертого курса, Сергей оказался владельцем отдельной квартиры до декабря. Ну и с середины марта – опять владельцем. Когда родственники съезжали в усадьбу.

Вот так выяснилось, зачем ему надо менять подружек. Сергей удивился сам себе: оказывается, он искал в барышнях правильной реакции на голубой огонь в замурованной печи. Но какой должна быть эта правильная реакция – не знал. Пусть сам он привык, пусть поглядывал на огонь равнодушно, еле отмечая свечение, но та, которая ему нужна, увидев огонь, скажет или сделает что-то важное и нужное. И все изменится.

Первая подруга заявила: "Ух ты!" и пошла осматривать квартиру. Относилось ли "ух ты!" к огню или чему другому, осталось неясно. Другая просто хмыкнула и закурила. Третья провела пальцем по холодной стене и попросила кофе. А в принципе все вели себя довольно однообразно. С ними было хорошо в постели, некоторые даже умели готовить и вытирать пыль. Только чудесное пламя никого не заворожило. Но ведь видели же, видели!