На лицо Отца набежала тень. Мать укуталась в платок. В зале, кажется, боялись дышать.
– Гасите огни, – скорбно приказал чёрный гонец. – Следующая луна объявлена Луной Слёз.
Ра стоял посреди зала, чувствуя на себе все взгляды, и оживление стекало с него, как вода. Шлем Вассала Ону с крашеными перьями и панцирь из тонкой жести в сусальном золоте вдруг показались ему тряпками площадного шута, а веселье праздничной ночи вызвало приступ нестерпимого стыда.
Ра растерянно огляделся. Старший и Госпожа Лью, одетые фениксами, встревоженно шептались, спрятав лица в пышные воротники из цветных перьев. Второй разглядывал чёрных гонцов со странной, почти удовлетворенной миной, Третий гасил свечи в ближайшем канделябре. Пажи смотрели на Ра и чёрных с детским страхом. Взрослые, шушукаясь, отводили глаза.
Рука Ар-Неля невесомо коснулась плеча.
– Маленький Ра, – сказал он, впервые назвав Ра освящённым именем, – мне жаль. Моя душа полна скорби, дорогой друг. Кажется, мы с вами ничего не успели. Теперь приготовьтесь: может случиться всё, что угодно.
Ра не выдержал. Он кивнул, бросил быстрый взгляд на Мать – и, не дождавшись позволения или одобрения, выбежал из зала. Поднялся по лестнице к себе, прихватив по дороге свечу. Задвинул дверь, снял глупый шлем, бросил на постель. Торопясь, выдернул из пачки шёлковой бумаги с золотым обрезом листок, брызнул водой на подсохшую тушь.
«Я знаю, что тебе не до тех ничтожных слов, которыми я попытаюсь тебя утешить. Я понимаю – у меня нет сил тебе помочь. Просто знай – я плачу вместе с тобой».
Ра дунул на свеженаписанные слова, свернул письмо в самом простом стиле – как солдату или страннику – и бегом вернулся в потемневший зал, откуда, переговариваясь вполголоса, расходились гости.
Чёрные ушли.
Ра выскочил из дома – лицо обжёг ледяной ветер – и догнал гонцов уже у ворот, исключительно потому, что они шли подобающе медленно. Задыхаясь от холода и бега, поспешно поклонился. Сунул письмо в руку гонца с седой косой.
– Уважаемый Господин… передайте… – запнулся.
– Новому Государю, – закончил гонец с печальной тенью улыбки. – Конечно, Уважаемый Младший Л-Та. Это опрометчиво – как всё искреннее. Я надеюсь, что Новый Государь сумеет оценить ваш порыв по достоинству.
Разве дело в этом, подумал Ра. Будто я пытаюсь заработать на такой ужасной вещи, как смерть его Отца, какие-то преимущества себе… Государь столь высок, что невозможно чувствовать к нему жалость? Нельзя думать, как ему должно быть одиноко и холодно, потому что Отец в Обители Цветов и Молний – это вовсе не то же самое, что Отец рядом…
Может, я не смею сравнивать Государя с собой, даже если у нас совпадают все мыслимые и немыслимые знаки судьбы, вплоть до «потайной шестёрки»?
Но ведь он тоже – живой человек, думал Ра, дрожа от холода, но не ускоряя шаги. Посмеет ли кто-нибудь из Государевой свиты сказать ему: «Плачу вместе с тобой»?
А вдруг на Вершине Горы так же холодно и пусто, как на вершине настоящей горы? Вдруг там нет ничего, кроме льда и далёкого чистого небесного света?
Может, я поступил глупо, подумал Ра, подходя к дому. Но – пусть он знает, что я не побоюсь подойти близко, даже если это почти преступление.
У парадного подъезда фыркали лошади – оседланные и запряжённые в носилки. Гости уезжали.
Ра, остановившись в тени, прислушался к их негромким разговорам – говорили о том, что его очень занимало.
– …Небеса гневаются – страшное горе…
– …теперь Но-Хен неминуемо потеряет всё, что имел, зато Л-Та приобретут больше, чем могли мечтать…
– …на престол уже через луну? Мальчик, неутверждённый в статусе Мужчины?
– …без регента – уже не ребёнок, Время пришло – якобы взрослый. Теперь поторопятся с поединком, чтобы утвердить…
– …да его уже формально объявили Государем…
– …вас удивляет? Поединок Принца – всегда простая формальность…
– …просто – так откровенно…
– …что вы, Уважаемый Господин Мя-Гн, Совет мудр: мальчик-Принц – последний в роду, не дай Небо, с ним что-нибудь…
– …тихо, тихо, бесценный друг. Мы ещё не… тихо…
– …силы Земли и Неба, пошлите Принцу долгих лет – упаси нас от смуты и грызни в Совете…
– …Госпожа И-Вэ выслушала, как член Государева Дома – уже не пытается скрыть, что…
– …тише, тише. Я никого не принимаю с завтрашнего утра и до следующего полнолуния – и вам не советую… разве что – приватно…
Ра прижимался к ледяной стене, мелко дрожа от холода, и тщетно пытался осмыслить услышанное. Из всех слов, выхваченных из фраз, самыми яркими ему показались слова «простая формальность». Ра впервые слушал разговоры взрослых, совсем не предназначенные для его ушей – и взрослые в этих разговорах предстали гораздо более жестокими, чем Ар-Нель. К тому же им не было дела до Ра.
Вернее, Ра потихоньку превращался в их и собственных глазах в отменную сплетню. В разменную монету в сделке между Государевым Домом и Родителями.
Вот интересно, подумал Ра в тоске, Принц чувствует себя так же? Его Отец покинул земную юдоль, а взрослые, все эти Важные Господа, теперь подсказывают любое решение, ведя будущего Государя туда, куда им надо? Его это бесит или он привык?
Он думает – мои письма продиктованы моим Отцом, сделал вывод Ра и поплелся в дом. Он думает – я фарфоровая собачка, кивающая головой, если её толкнуть. Может, он прав?
