Лесной маг - [84]

— Я этого не делал, — возразил я и посмотрел на нее.

Мы сидели в темноте сетчатого шатра, масляная лампа на столе окружала нас маленьким озерцом света, легкий ветерок принес аромат ночных цветов и свежий запах пруда. Неожиданно мне показалось, что мы остались одни на целом свете, и, вполне возможно, так и было. Я заговорил и вдруг обнаружил, что пересказываю сестренке всю свою историю. Она слушала меня, замерев от изумления, широко распахнув глаза, а когда я добрался до прыжка в пропасть вслед за Девара, вздрогнула и, потянувшись через стол, взяла меня за руку.

К тому времени, как я закончил, Ярил придвинулась ко мне, словно я рассказывал ей сказку о призраках. Она узнала о моей двойственной жизни в Академии, о сеансе, который провела Эпини, и ее тревогах обо мне, а также о Темном Вечере и танце Пыли. О моем последнем сражении с древесным стражем и о том, как перестало танцевать Веретено, и даже как я нашел Девара и как он умер. Она слушала меня с напряженным вниманием. В наступившей тишине, которую нарушали лишь голоса сверчков и лягушек, Ярил глубоко вздохнула.

— Ты это все придумал, Невар? — спросила она. — Ты меня разыгрываешь?

— Клянусь, Ярил, я ничего не придумал, — с чувством ответил я. — Все было так, как я рассказал. Я не виноват в этих переменах и вряд ли могу что-то исправить, если только не отправлюсь на поиски какого-нибудь колдуна. А до сих пор мне это не слишком удавалось.

Ее ответ поразил меня до глубины души.

— Я должна встретиться с кузиной Эпини! Мне кажется, она потрясающая. Можно, я ей напишу?

— Уверен, она будет рада получить от тебя письмо, — слабым голосом пролепетал я. — Я дам тебе адрес.

Казалось, Ярил куда сильнее впечатлили роль Эпини в случившемся и ее решительность, чем испытания, выпавшие на мою долю. Однако меня утешило, что она снова стала моей союзницей. Думаю, мы с ней могли жить так бесконечно. Я бы погрузился в управление поместьем и забыл о военной карьере. Ярил же ее обязанности прекрасно удавались и доставляли радость. Мы не забыли о своем горе и утратах, но наши раны начали заживать.

Но однажды вечером, без всякого предупреждения, отец спустился к обеду. Он пришел один, распахнул тяжелую деревянную дверь, ведущую в столовую, и, цепляясь за нее, неверными шагами прохромал внутрь. Несмотря на слабость, он явно хорошо подготовился. Он был безупречно одет и выбрит, волосы тщательно причесаны. Как ни странно, именно когда он вышел к обеду в подобающем костюме, я понял, как сильно его состарила чума. Он похудел, его волосы тронула седина. Пока он ковылял к столу, мы с Ярил виновато молчали, словно двое детей, пойманных за проказами. Он с явным усилием вытащил свой стул во главе стола, ножки проскрежетали по гладко отполированному полу. Затем сел на место, которое всегда оставляла для него Ярил.

Она первая пришла в себя и взяла маленький колокольчик, стоящий около ее тарелки.

— Отец! Я так рада видеть тебя достаточно здоровым, чтобы к нам присоединиться. Велеть, чтобы тебе подали суп?

Отец, мрачно смотревший на меня, повернулся к ней.

— Обычно именно за этим люди садятся за стол. Чтобы поесть. Да, дорогая дочь, прошу тебя, прикажи, чтобы бесполезному старику принесли суп.

Ярил страшно побледнела и приоткрыла рот, затем глубоко вздохнула и позвонила в колокольчик.

— Отец спустился, чтобы пообедать с нами, — спокойно сообщила она появившемуся слуге. — Пожалуйста, для начала принеси ему суп. Только не суп-пюре, он его не любит.

— У нас есть говяжий бульон, — с поклоном ответил тот.

— Очень хорошо. Спасибо.

Отец молчал во время их разговора и сдерживался, пока за слугой не закрылась дверь. Затем он наградил нас обоих хмурым взглядом.

— Так-так. Что за чудная картина. Изображаем владельцев поместья, а?

Я трусливо промолчал в отличие от Ярил, на щеках которой вспыхнули два красных пятна.

— Да, мы сделали все, что могли, чтобы жизнь продолжалась, отец. Ты считаешь это оскорбительным? Нам казалось, ты будешь доволен тем, что мы позаботились о благополучии поместья и дома, пока ты болеешь.

— Кот из дома, мыши в пляс, — мрачно подытожил он и, словно произнес нечто исключительно важное, принялся кивать и оглядываться: сначала посмотрел на стол, потом на пустые стулья, а затем уставился на меня. — Я знаю больше, чем ты думаешь, Невар, ты, большой жирный слизняк. Неужели ты полагаешь, что я целыми днями лежал без дела в постели, пока ты тут расхаживал, изображая из себя большую шишку, отдавал приказы, тратил мои деньги и все менял без моего разрешения? Ничего подобного! Я выходил из своей комнаты перед рассветом, когда сон бежит от стариков вроде меня. Несколько слуг остались мне верны, и они рассказали мне о твоих кознях. Я видел твои дурацкие причалы для паромов. И заметил, что ты закопал в землю мать, старшую сестру и моего наследника рядом с простыми слугами! А еще я видел ваш шатер для увеселений в саду. Я отлично знаю, что ты задумал и по какой дороге мечтаешь увести Ярил.

Город тебя развратил. Я послал к ним честного сына-солдата, прекрасно воспитанного и готового служить королю. И что они мне вернули? Кабана, прогнившего до мозга костей, урода, на котором расползается по швам форма! Полковник Стит извещал меня о твоем плохом поведении. Он считал тебя трусом и подхалимом. Я был настолько глуп, что пришел от его писем в ярость. — Он покачал головой. — Полковник Стит был прав. Город соблазнял тебя, и ты не устоял. Ты жрал в три горла и прелюбодействовал с дикарями. Ты избегал будущего, которое тебе назначил добрый бог. И почему? Я не мог понять почему. Я правильно воспитывал тебя, я думал, что ты мечтаешь достичь высоких целей, поставленных мной. Но теперь я знаю. У меня было достаточно времени, чтобы разгадать эту загадку, пока я лежал в постели и смотрел в стену. Ты весь прогнил, Невар, не так ли? Ты испорчен, тобой движут жадность и зависть.