Поев впервые за последние пятнадцать часов, он рухнул на мягкую пуховую перину и провалился в черную бездну сна. Сначала ему снились горящие форты, летящие томагавки, перевернутые лодки и огромного роста индеец, который занес над ним окровавленный нож. Когда в комнату вошел Като, чтобы развести в камине огонь, Ланс по ошибке чуть не убил негра. Затем, снова погрузившись в сон, он увидел большой каменный дом в Шоккоэзе, богатые плантации вокруг, жену за прялкой у огня, с веретеном в длинных ловких пальцах, и ребенка в колыбели. Открывается дверь, и на пороге появляется Пео с двумя индюшками в руках…
Когда он проснулся, солнце стояло уже высоко. Като принес новости о Истер. Прошлой ночью она отплыла вверх по Джеймс-ривер. Куда? Ланс знал.
Четыре часа спустя он въезжал на широкий двор пастора Брума. Девушка выбежала ему навстречу и утонула в его объятиях.
— Я знала, что ты быстро меня найдешь, — сказала она. — Ведь мы решили пожениться именно здесь, если ты, конечно, помнишь.
В ответ он просто поцеловал ее.
— Отсюда недалеко от границы, Ланс, — продолжала Истер. — И я хотела заманить тебя подальше от людей губернатора. Никто не знает, что я здесь. Значит, никто не знает, что и ты здесь. Понимаешь?
— Но, дорогая, я же в списках отряда Ингрема, и мне даровано полное прощение. Мы проведем медовый месяц в замке Клейборна…
На следующий день их навестил сэр Мэтью, заехавший к Бруму по дороге из лагеря Чичерли. Он рассказал много новостей и отправился в замок готовить его к приезду молодых.
Колонии скоро предстояло избавиться от Беркли. Он собирался в Лондон, держать ответ перед королем Карлом.
— Он уже не вернется, — предсказала Истер. — Вместо него некоторое время будет Чичерли. Он миролюбив, и Бэкон ему ничего плохого не сделал.
— Чичерли! — фыркнул Ланс.
Истер закрыла ему рот ладонью:
— Хватит, Ланс. Ты больше не бунтовщик.
— Боюсь, что я останусь им навсегда, дорогая, — ответил он.
Свадьба была веселой и людной. Гости выпили три бочонка мадеры и съели полдюжины окороков.
Затем Ланс и Истер отплыли на шлюпе Клейборнов, за штурвалом которого стоял Като. Ветер дул в сторону замка Клейборна.
— Вот мы и женаты! — сказал Ланс, прижимая девушку к груди. На нем был великолепный камзол из голубого бархата.
— А плащ из шкурок выдры тебе больше к лицу, — поддразнила она.
— Ты еще не забыла своего голого лесного кавалера? — в тон ей ответил Ланс.
— Ты останешься им навсегда, — рассмеялась Истер. — Тебе никогда не быть настоящим англичанином, Ланселот Клейборн.
— А ты? Разве ты англичанка?
— Нет, Ланс. Мы оба — виргинцы. Американцы.