Лесная крепость - [30]

— Нет, видишь, больше нет!

— Нет, — повторила девочка и развела ручками. — Дода, нет?

— Вот тебе и Дода! — засмеялся Алесь. — Конец нашему богатству. Вот видишь, опустел наш склад. — И он помахал пустой сумкой.

Вадим Николаевич сказал мечтательно:

— Вот если бы снова сом забрался в затоку, мы бы уж его не упустили.

Он опять разделся, езял плетенку и, крадучись, стал пробираться по затоке к устью.

Немного погодя Алесь заколотил по воде ногами и веслом. Когда подняли корзину, на дне ее трепетало несколько плотвичек.

Вадим Николаевич сказал разочарованно:

— Ну и добыча. Только на угощение коту!

— Будет хороша и нам, — рассудил Алесь. — Аллочка, смотри, что я тебе покажу. Интересное-интересное…

Девочка заковыляла к воде.

— Не подходи! — закричал Вадим Николаевич. — А то упадешь!

Оба вышли на берег, вытряхнули плотвичек на песок. Рыбешки запрыгали, забились.

Аллочка потянулась к ним. Но рыбешки не давались, выскальзывали.

— Дода! — пожаловалась девочка Алесю.

— Вот как нужно ловить. — Алесь схватил рыбку за голову. — Видишь, какая красивая! Плавники красненькие, хвост тоже красный!

Вадим Николаевич острым сучком разделал плотвичек, соскреб чешую и положил рыбешек на песок, на солнце.

Глава тринадцатая

Допрос Федора Годуна продолжался уже больше часа. Циммер негодовал, грозился застрелить партизана на месте, бил Федора по лицу, — а рука у него была тяжелая — это все знали, не только арестованные.

Потом Циммер начинал почти спокойным голосом уговаривать Годуна выдать своих товарищей. Он обещал, что тут же отпустит его на все четыре стороны, даже прикажет доставить его домой в служебной машине, иначе…

— Ты, наверное, догадываешься, что тебя ожидает?.. Лучше говори.

Годун молча сидел на табуретке, низко опустив голову. Когда его били, он не стонал, лицо было строгим, решительным, почти спокойным. Он чутко прислушивался к тому, что говорила Оксана. Девушка пока его не выдала. А это уже обещало какую-то надежду. К какому же выводу она придет? Как поступит? Неужели не захочет впутываться в такое опасное дело? Осторожная девушка. Ни одним движением, ни одним словом не показывает своего истинного отношения к словам Федора.

Но как же все-таки помочь своим? Они там в полной неизвестности, ждут его. На возвращение нет никакой надежды. Даже в самом лучшем случае Оксана вряд ли сможет помочь ему в этом…

Зазвонил полевой телефон. Комендант снял трубку, но голосу узнал — звонит Фридрих Носке.

— Будет сделано, мой полковник, — сказал он.

Федор услышал, как в трубке загудел неприятный решительный голос — голос, который привык приказывать.

— Слушаю, все понял. — Циммер кивал, прижав к уху трубку. Потом он аккуратно положил ее на рычаг, вытащил из кармана платок, вытер потный лоб, шею и, бросив быстрый взгляд на арестованного, проворчал: — Русский свинья. Бандит… — И крикнул: — Связать его! — Эти слова он хорошо знал по-русски.

Солдат кинулся исполнять приказ коменданта. Он схватил Федора за воротник, рывком поднял со стула, толкнул к дверям.

— Пашель!

В комнате наступило тягостное молчание.

Комендант пристально посмотрел на Оксану и сказал отчетливо, со значением:

— Вас немедленно просит к себе полковник. Около комендатуры стоит его машина. Доброго вам настроения, фрейлейн!

«Кажется, пронесло…»

— Благодарю, капитан, — сдержанно ответила Оксана и вышла из комнаты.

Полковник встретил Оксану на улице. Поцеловал руку, улыбнулся. Когда подъехали к зданию штаба, он любезно открыл дверцы «опеля», помог ей выйти.

— О, господин полковник, зачем беспокоиться. Я сама, — смущенно сказала девушка.

Полковник усмехнулся:

— Я умею ценить хороших людей, дорогая фрейлейн. Я знаю, вы преданный нам человек, очень нужный человек. Германия вас не забудет. Мы все верим — вы тоже, надеюсь, — что наша победа близка. Нас ведет к ней наш фюрер. — Полковник вытянулся и выбросил вперед руку. — Отходы наших частей — это временное отступление, слово чести немецкого офицера, дорогая фрейлейн, — временное! Там, в фатерланде, скажу по секрету, готовится одна интересная штучка… Видите, фрейлейн, как я откровенен с вами.

Полковник Фридрих Носке был в отменном настроении.

Оксана насторожилась, слушала полковника, ожидая, что он скажет что-то важное, стоящее. А он разглагольствовал о своей преданности фюреру, расхваливал Берлин, куда ему в ближайшее время предстоит поездка в ставку с особым докладом.

Оксана понимала намеки полковника: он был уверен в успешном завершении карательной операции, за что получит награду. Ей вспомнился Федор Годун, вспомнились его слова: «Тебе приказано достать план блокады. Ты сможешь». Она не могла забыть об этом. И о том, какие глаза были у него в тот момент!..

Оксана не могла знать подробного плана блокады, не знала даже, где его найти, как завладеть им, чтобы потом переправить партизанам… Надо попробовать выведать у полковника, как идут дела по ликвидации партизанского соединения. Оксана доверительно взяла полковника под руку.

— Господин полковник, — начала как бы между прочим, — как я понимаю, добрые дела вершатся не только в Берлине, но и тут, в районе Буян-озера.

— О, конечно, фрейлейн, не утаю: моя дивизия держит партизан в кулаке. Мертвой хваткой! Через несколько дней вот здесь, — он кивнул в сторону площади, — будем вешать главного партизанского бандита… как его зовут… дядьку Андрея! Вы знаете его? Видали когда-нибудь? — Он быстро взглянул в лицо Оксаны.