Лес священного камня - [18]

От Идут Сара к дороге ведет довольно широкая тропа. Не успели они сделать по ней и ста метров, как лошадь Тяна (она шла впереди) взбрыкнулась, а лошадь Сраэ понеслась стрелой. Тян, понимая, чего следует ожидать, потихоньку сполз с лошади, одной рукой держа узду, а другой сжимая ружье. Из зарослей вышел огромный тигр. Тян зарядил ружьецо, нажал курок и… ни звука. Зверь продолжал медленно наступать. Тян снова попытался сделать выстрел, но безрезультатно: оба патрона были слишком старые. Тигр прыгнул сзади на круп лошади, она кинулась в сторону. Тян схватил ружье за ствол и изо всех сил обрушил на морду тигра сокрушительный удар, потом еще один. Зверь, взревев от боли, бросился в кусты. Тян вскочил на свою клячу и догнал товарища. Через несколько мцнут они были в Сар Луке. Им удалось отделаться глубокой раной на крупе лошади, на которой скакал Тян.

23 октября

Наступила очередь Тру поднести спиртное в ответ на «рис приглашения», полученный от старшего брата. Пока мы пили из маленького кувшина без горлышка, кули — трам — отливал ножные браслеты для дочери Тру.

В четверть десятого вечера в деревню забежала обезумевшая лань со всем своим выводком. Мне удалось ее пристрелить, когда она пыталась переплыть реку. Теперь вся деревня была обеспечена мясом.

Сраэ повел купать двух буйволов, которые предназначались джооку. Крах и Крэнг Заика занялись украшением гигантского бамбука. А Длонг Чернуха, прислужница при обряде жертвоприношения, и дочь начальника кантона у излучины, где берут воду, мыли волосы «мнонгским шампунем»; водой, в которой промывали рис.

Бап Тян сам пошел приглашать учителя. По возвращении из школы, где ему несомненно поднесли кувшин спиртного, старик задумался над тем, как бы ему отвести дурные последствйя нападения тигра. Обычное изгнание злых духов его не удовлетворяло, он обязательно хотел произвести какое-нибудь особенно могущественное заклинание. Для этого обряда требовался цыпленок, кувшин со спиртным, пустой янг дам, два гонга (их изображали два кружочка, вырезанные из тыквы), несколько кусочков угля, а также пара слоновых бивней и рог носорога (выточенных из дерева, длиной два-три сантиметра). Кроме того, нужна была ручка от куп-купа, бывшего в употреблении, и колено бамбука, в котором варили лесные овощи. Его наполнили золой. Кувшин со спиртным подвесили к малой внутренней перекладине, Тян и Сраэ присели перед ней на корточки. Бап Тян, стоя напротив молодых людей, стал водить над их головами упомянутыми ритуальными предметами и бамбуковым коленом с золой, в которое вдел ручку от куп-купа. Перечислив то, что он принес, он заявил:

Духам я отступное плачу,

Дань, положенную духам, отдаю,

Эти гонги плоские им я уступаю,

Эти чаши медные им я даю,

Пускай я жив останусь…

Затем Банг Олень, вооружившись куп-купом, пошел вперед, а за ним Бап Тян понес ритуальные предметы к месту пересечения тропы и дороги. Он сложил все это на землю, вновь перечислил из чего состоит его подношение, и повторил свои пожелания. Выпрямившись затем во весь рост, он взял бамбуковое колено с золой и ручкой от куп-купа и бросил его в лесную чащу, восклицая:

Пусть бы лопнул ты, пусть бы сгнил,

Пусть бы ножики порезали тебя,

Пусть куп-куп, тебя встретив, поразит,

Пусть копье, тебя встретив, пронзит,

И пускай тебя встретит ружье Йо,

Тебя насмерть застрелит оно,

Таково заклятие мое!

Что ты заришься на наш свет-огонь?

Что свирепо так ты ловишь наши души?

Почему с тобой ведем мы вечно вражду?.

Этот сосуд для варки шлю тебе,

Эту золу, ее кидаю тебе,

Эту ручку старую, даю ее тебе,

Чтоб ты лопнул, чтоб убили тебя,

Эй ты, дрянь!

Мужчины вместе возвратились в селение, приговаривая:

Вернись к себе домой,

В родимое селение,

В свой лес родной,

К своей родной реке!

Возвратившись к кувшину, Бап Тян срезал гребень курицы и провел им восемь раз по лбу Сраэ и Тяна, который держал трубочку. Когда Тян опустил трубочку в сосуд со спиртным, отец начал читать моление. Затем он восемь раз приложил ко лбу обоих пострадавших лезвие куп-купа, на которое предварительно поплевал, восемь раз повертел над их головами пустой янг дам, обмакнул пальцы в спиртное и стал водить ими то по кувшину, то по лбам обоих юношей. При этом он перечислял те виды порчи, которые снимает, и произносил:

Пусть будет тело наше бодро!

Пусть будет сон глубок!

Пусть будет храп громоподобен!

Не лопнет пусть шнурок,

Пусть змей воздушный без помех взовьется,

И связь его с землей пусть не прервется!

Первым из кувшина пил помощник, за ним — Банг Олень. К моей великой радости, мне на этот раз не предложили приложиться к кувшину, рассчитывая, видимо, что я повторю свой утренний «подвиг», но выберу на сей раз своей жертвой не лань, наносящую ущерб лишь посевам, а хищника, нападающего на скот и даже на людей. Говоря о нем, мнонгары не произносят слово «тигр», а обозначают хищника поднятием руки со скрюченными пальцами, наподобие когтистой лапы. Во время заклинаний они не раз упоминали о том, что хорошо бы мне застрелить тигра.

Примерно без четверти шесть Банг Олень и Бап Тян снова пошли разносить рис. Банг Олень направился в селения Верхнего Донаи, а Бап Тян — в Нёнг Брах. Но Бап Тян через полчаса возвратился, испугавшись приближения ночи: он несомненно находился под впечатлением вчерашнего нападения тигра и своих собственных заклинаний, которые «тот», «другой», мог счесть слишком дерзкими.