Лес разбуженных снов - [25]

– Кстати, вроде бы в Вильере имеется замок вулкодлака, в котором якобы похоронен тот самый князь, перешедший в стан адских сил? – поинтересовалась Стелла.

– Вы правы, – ответил Готвальд. – Недавно туда приехал наследник, желает реконструировать и перестроить старый замок и превратить его в шикарный отель. Тот человек является каким-то родственником старого князя, отпрыском некогда богатейшего аристократического рода. И жители городка, как значится в отчете, толкуют о том, что убийства возобновились, как только в Вильере объявился один из «них» – из династии вулкодлаков.

– Возобновились? – нахмурилась Стелла. – Разве…

Готвальд нажал кнопку селекторной связи.

– Илона, так и быть, принесите мне кофе. А для доктора Конвей…

– Зеленый чай, – попросила Стелла.

– Зеленого чая нет, – прокаркала секретарша.

– Тогда не зеленый, а любой другой, – приказал Готвальд. Затем ответил Стелле: – Ну да, вы в силу своего молодого возраста не можете знать об этом. К тому же в коммунистические времена о таких вещах запрещали упоминать. Вильер всегда был неспокойным городком, несмотря на то, что природа там идиллическая – горные массивы, девственные леса…

– И тюрьма смертников, шеф, – добавила Стелла.

– И тюрьма смертников, – согласился Теодор Готвальд. – Подальше от столицы, можно сказать, на краю света!

– Ведь именно там казнили раньше, до моратория на смертную казнь, всех самых жутких маньяков?

– Чертов мораторий нам все перечеркнул, – проворчал Готвальд. – Все в Европу стремимся, вот и навязали нам эту… индульгенцию для типов, которых надо в расход отправить. Ведь и Черт, когда его поймают, получит по максимуму всего лишь пожизненное, что означает – он годы, а то и десятилетия будет сидеть на шее у государства, то есть простых граждан, отменно питаться за их счет да мемуары пописывать… Раньше как было хорошо: за убийство – расстрел.

Стелла не стала спорить с шефом, который придерживался архаической точки зрения на наказание, был уверен, что человека перевоспитать нельзя, и почитал формулу «око за око, зуб за зуб» как нельзя актуальной в современном мире.

– Там ведь и Вулк Климович сидел? – спросила она, меняя тему.

– Да, и Климович сидел, самый знаменитый маньяк нашей страны, любивший у женщин вынимать сердца и поедать их для продления своей бренной жизни, – подтвердил Готвальд.

В дверь постучали, появилась Илона с подносом и двумя чашками. Одну из них секретарша аккуратно поставила перед Готвальдом и проворковала: «Шеф, с учетом ваших пристрастий я положила четыре ложечки сахара с горкой». Другую чашку, надтреснутую и покрытую изнутри желтоватым налетом, Илона сунула под нос Стелле, надменно произнеся: «Вам сахару не положила, сами небось в состоянии!» Буквально швырнув на стол сахарницу, она сладким голосом осведомилась у Готвальда, не желает ли тот перекусить, и, получив отрицательный ответ, удалилась.

– Илона готовит замечательный кофе, – прихлебывая из чашки, заметил Готвальд.

Стелла, выудив из своей сморщенный пакетик с чайной заваркой, подумала, что Илона подсунула ей использованный – уж слишком светлой была жидкость. Стелла добавила ложку сахара, тщательно размешала и отхлебнула. В горле немедленно запершило, из глаз брызнули слезы.

– Господи, да это же не сахар, а соль! – произнесла Стелла.

Появившаяся на зов Готвальда Илона фальшиво выразила сочувствие Стелле:

– И как могло получиться, что в сахарнице оказалась соль? Чего только не бывает! Хотите еще?

– Нет, благодарю, – вежливо отказалась доктор Конвей и налила из графина, стоявшего на столе у шефа, в бокал воды.

Наконец секретарша скрылась, и Теодор Готвальд, попивая кофе, продолжил:

– Так вот, к вопросу о возобновившихся убийствах. Вы правы – если говорят «смерти возобновились», значит, они уже когда-то имели место. Вообще-то время от времени в лесах около Вильера находят мертвецов – то с вывороченным животом, то с оторванной головой, то разодранного на мелкие части. Что поделать – в лесах водятся и волки, и медведи, и кабаны, и лоси. А лоси, да будет вам известно, опаснее всех других хищников вместе взятых, в особенности в брачный период. Так как тела почти всегда основательно обглоданы зверьем, то сложно сказать, что именно послужило истинной причиной смерти – то ли несчастный случай на охоте или во время сбора грибов и ягод, то ли, скажем, сердечная недостаточность или что-то иное. Пара-тройка мертвецов в год статистики не портят, все списывают на несчастные случаи: пошли люди на свой страх и риск в чащу, заблудились, стали жертвой волков или замерзли. Но вот в девятнадцатом веке имела место странная цепь убийств. Людей находили на полях, в горах, лесных дорогах и даже в собственных домах в… м-м… распотрошенном виде. Тогда решили, что действовал волк-людоед или даже стая волков. Но местные жители были уверены, что это деяния вулкодлака. Тогда даже из столицы специальную команду посылали, чтобы волков изничтожить, а слухам, вызвавшим панику, положить конец. И расследование, кажется, велось, но так все и заглохло. Массовые убийства вроде прекратились, но вплоть до сегодняшнего дня среди жителей края бытует мнение, что просто вулкодлак стал более осторожным и перестал убивать в больших количествах, ограничиваясь несколькими жертвами в год, а в остальное время впадая в спячку.