Лес, поля, горы и светящиеся камни. - [9]

- Убирайся к себе, хватит с меня твоей глупой рожи на сегодня! Убирайся, пока не превратил тебя в кусок навоза! От кизяка больше проку, чем от тебя сейчас! - гаркнул Ядолик и в гневе так сжал пальцы, что кровь брызнула в разные стороны из кроличьего сердца, как сок из перезревшей малины. Юмри сорвался с места и до утра его никто не видел. Впрочем, в эту ночь ему так и не удалось заснуть.

Далеко за полночь напротив окна комнаты, где пытался задремать юный помошник чародея, раздалось громкое урчание, а затем еще более громкий медвежий рев. Юмри проснулся и не зажигая света стал всматриваться в темноту. Там мало что можно было разглядеть, поэтому он больше полагался на слух, чем на зрение. Вот сторожа подняли яростный лай, скрипнула входная дверь, раздались торопливые шаги, а к ограде полетел световой ком - Ядолик нес в руке факел, освещая себе путь. Рядом с ним в неверном, колеблющемся сиянии были видны головы псов.

- Убирайся! Убирайся немедля, или я опущу мост и стража с тобой разделается! Ну!! Не испытывай мое терпение - уходи, пока можешь! - кричал он во мрак. Глухое ворчание и сопение стало медленно удаляться. Аспид еще какое-то время стоял у плетня, высматривая что-то за рвом, потом, помявшись на месте, он с досадой бросил факел в воду, а в дом вернулся под светом тусклой луны, затянутой облаками почти полностью. Всё жилище и его обитатели уже совсем успокоились, как внезапно в одно из окон, обращенных к дороге, кто-то постучал так, что слышали все. Опять заскрипели и захлопали двери, послышалась суетливая возня в коридоре, а затем властный оклик чародея:

- Прочь! Всем - прочь! Я буду говорить с гостем с глазу на глаз и сам его провожу! Всё, спите, завтра рано всех подниму!

Юмри ворочался с боку на бок, но сон никак не мог им овладеть. "Странно, - думал он. - Вроде бы я не слышал, чтобы кто-нибудь позвал мастера Аспида с дороги, из-за ограды! Да и собаки как будто чужака не заметили! Кто же это был?! Или что?" Так он промучился довольно долго, пока не задремал перед самым рассветом.

Утром повторилось всё то, чему Юмри уже явился свидетелем накануне - удар в гонг, утренняя возня на кухне, потом завтрак. По лицу Ядолика нельзя было прочесть, какое впечатление произвели на него вчерашние события. Мальчик и не хотел пока не в чем разбираться - он явно не выспался, и ему стоило некоторых усилий, чтобы не подавать вида. Аспид в этот раз всё больше молчал, и глядел куда-то в пространство, как будто весь дом и его обитатели сделались невидимками. Он рассеяно посмотрел на гоблинское блюдо и оставил его без внимания - гоблин, принесший блюдо с куском отварной телятины, сник и опустил уши. Юмри пришлось самому разделить мясо пополам. Гоблина это не обрадовало и не огорчило - он с какой-то опаской покинул комнату, а когда уходил, искоса оглядывался на чародея. Ядолик, храня мрачное молчание, встал из-за стола и удалился в свою комнату. Все его слуги притихли и опасались лишний раз беспокоить знахаря своей возней. Юмри исполнил возложенную на него сегодня работу - печь была очищена от золы, свиньи в сарае получили еду и бодро похрюкивали, поглощая вареные кухонные очистки, сторожа съели свой суп. Мальчик решил вернуться к собачьим клеткам - сегодня он чувствовал себя как-то тоскливо, а излить себя некому - ну, не Класпару же в самом деле, этому хозяйскому наушнику!

Собаки восприняли его приход спокойно. Юмри вытащил из-за пазухи кусок копченой колбасы, который "позаимствовал" на кухне, предварительно надрезанный в нескольких местах. Он раздал страже угощение, а кусок побольше отдал Костогрызу - тот с удовольствием съел подарок. Юмри сел рядом с клеткой на землю и тяжело вздохнул. В ответ прозвучал такой же вздох - Костогрыз лежал на полу клетки, вытянув вперед передние лапы и уложив на них свою большую голову. Рука мальчика сама собой прошла между прутьев и погладила главного сторожа по голове, почесала за ухом. Сперва Костогрыз как-то даже удивился такому обращению, которого раньше, возможно, никогда не испытывал от человека. Однако, он скоро успокоился и даже, просунув морду между прутьев, положил её Юмри на левую ногу. Так они и пробыли друг возле друга час или два…

- -

… Осень стояла на той своей грани, перед которой её еще можно считать немножко летом, а вот после - уже началом зимы. Это, конечно, на чей вкус взять! С одной стороны, листья на деревьях возле дома Аспида, что желтые, что красные, почти все облетели, а по утрам на земле и траве виднелся иней. С другой стороны, в полдень солнце еще могло припекать, а ручей во рву и не думал замерзать, даже у самых краёв…

Прошел уже год, как Юмри находился в учениках у колдуна Ядолика. За это время произошло много чего и… ничего особенного, как это ни странно. По крайней мере, так казалось Юмри. Его опыт в лекарской науке медленно, но постепенно рос - Ядолику не было дела до состояния здоровья своих помошников, так что едва научившись делать повязки и прилаживать лубки, мальчик стал пользоваться спросом в доме колдуна. То гоблин обварил пальцы на ногах кипятком, то дрозд повредил крыло, стараясь пролететь в узкую щель, то помошник Костогрыза напал ночью на ежа в огороде и у него пришлось извлекать обломанные иглы из носа и пасти, то опять кто-то неаккуратно обошелся с крысой-несуньей и надломил ей хвост… В общем дел хватало, чтобы не скучать! Однако, по вечерам, особенно когда Аспид не принуждал его препарировать лягушек или воробьев, отловленных накануне, ему становилось тоскливо почти до слез. "Что там сейчас, интересно, поделывает брат или сестра? Как поживают отец и матушка? Ах, если бы посмотреть на них хоть одним глазком или побывать дома, пусть ненадолго!"