Лермонтов и его женщины: украинка, черкешенка, шведка… - [67]
Искренне почитающая Вас (и от слова „почести“, и от слова „читать“) М. Щ.»
Весь конец января и почти половину февраля Лермонтов безвылазно находился в Царском Селе. Только пару раз навещал бабушку и срывался к Краевскому на полдня по вопросам новых публикаций, в том числе о выходе отдельной книжкой «Героя нашего времени», неизменно вечером возвращаясь в полк. Ни к Карамзиным, ни к Валуевым не заглядывал. Только в пятницу, 16 февраля, получил разрешение отсутствовать трое суток кряду.
Утренним поездом он прикатил в Петербург. На дворе была оттепель — около нуля, падал мокрый снег, по обочинам тротуаров кисли сугробы. Промочил ногу — видно, сапог где-то прохудился. Забежал к Елизавете Алексеевне, поцеловал в одутловатую дряблую щеку. Выслушал очередную порцию постоянных упреков — в легкомыслии и нежелании стать серьезным человеком, жалобы на здоровье и на скудные поступления из имений.
— Ты надолго в город?
— На три дня, бабулечка.
— Я надеюсь, этот вечер проведем вместе?
— Не сегодня. Завтра — обещаю. А сегодня я приглашен к Лавалям на бал.
— Ну, конечно: надеешься увидеться со Щербатовой.
— Как вы догадались?
— Я давно не видела тебя таким возбужденным.
— Просто я отвык от столичной жизни. Царское Село — все-таки провинция. Жизнь размеренная и неспешная. Один день похож на другой. В Петербурге же все иначе. Жизнь бурлит и все время преподносит сюрпризы.
— Ох, боюсь я твоих сюрпризов, Мишенька.
— Обещаю вести себя чинно-благородно. И высоконравственно.
— Вот болтун. Ну, ступай, балаболка. — Елизавета Алексеевна проводила внука грустным взглядом старого и больного человека.
Днем Михаил заехал к Краевскому, получил второй том «Отечественных записок», вышедший накануне, и просмотрел корректуру «Героя нашего времени». По дороге домой заглянул к Браницкому-Корчаку, тоже поручику лейб-гвардии Гусарского полка и участнику «кружка шестнадцати», попросил одолжить сто рублей до начала марта — времени, когда пришлют деньги из Тархан. Тот ответил, что сам находится в затруднении, но пятьдесят ссудил.
Вечером он отправился на бал к Лавалям. И, едва войдя, сразу увидел Марию Щербатову — на диване, стоявшем между двух вытянутых кверху окон. На княгине был изящный шелковый кринолин, узкий в талии и пышный возле щиколоток, рукава с буфами и открытые плечи, на запястьях — золотые браслеты, на шее — тонкое золотое ожерелье; волосы зачесаны гладко, сзади образуют толстые букли, сверху пришпилены три искусственные розы. Портили ее лишь румяна — немного перестаралась.
Лермонтов приблизился, шаркнул ножкой, поцеловал даме ручку. Мария благосклонно улыбнулась:
— Наконец-то мы встретились. Я уж не чаяла.
— Отчего же?
— Я посещала балы, а вас нет и нет.
— Пропадал на службе. Сегодня вырвался ненароком.
— Слава богу. Ваше присутствие, может быть, избавит меня от де Баранта.
— Надоел?
— О, не то слово. Ходит по пятам — и канючит о милости. Прямо хоть в Москву уезжай.
— Не тревожьтесь, я его осажу.
— Только, пожалуйста, никаких дуэлей.
— Нет охоты мараться.
Вместе прошли в буфетную, попросили принести чаю и бисквитов. Пили и смеялись от удовольствия.
— Я так рад с вами поболтать, Мэри. Вы единственный человек, кто удерживает меня в Петербурге, — так и подмывает написать прошение, чтобы перейти служить на Кавказ.
— Этого еще не хватало! Добровольная ссылка?
— Или избавление от многих проблем. Там мои друзья — Трубецкой, Раевский, Васильчиков и Мартынов; собираются ехать Серж Долгорукий, Фредерикс, Жерве. Даже Монго. Мне ли быть в стороне?
— Вы и так в стороне — ни один из них не имеет таких талантов, как ваши. Божий дар надо сохранять.
Он сказал нарочито небрежно:
— Для чего, коли я не могу жениться на той, кого люблю?
Мария опустила глаза.
— Кто же сия счастливица?
— Вы хотите сказать несчастная?
— Та, которую выбрал Лермонтов, самая счастливая.
— Та, которую выбрал Лермонтов, самая несчастная.
— Отчего?
— Оттого, что несу на плечах проклятие моих предков. Я, как Демон, не могу найти покоя — никогда, ни в чем и ни в ком. Приношу несчастья.
— Потому что не знаете радостей простой и мирной жизни в семье.
— Рад бы в рай, да грехи не пускают.
— Вы рискните.
— Как?
— Предложите своей избраннице руку и сердце — и посмотри́те, что будет.
— Вы так считаете?
— Я уверена.
Михаил задумчиво помешал ложечкой в чашке. Затем проговорил:
— Что ж, извольте. Драгоценная Мария Алексеевна, выходите за меня, коли пожелаете. — И взглянул на нее в упор.
Княгиня залилась краской, но просияла. Розовые губки сложились сердечком. Еле слышно ответила:
— Я согласна, Михаил Юрьевич.
Он оцепенел.
— Извините, не понял?
Она повторила громче:
— Я согласна выйти за вас и стать законной супругой.
— Вы не шутите? — произнес поручик испуганно.
— Нет, нисколько. А вы?
— Я, признаться, сказал это, чтобы испытать вас.
— Испытали. И что же?
— Вас не смущает отношение ко мне вашей бабушки?
— Нет, нимало. Я — вдова, независима, сама решаю свою судьбу.
— А где же мы будем жить?
— Где хотите. Можно снять квартиру, чтобы не зависеть от родичей. Можно уехать ко мне в Малороссию, если вы выйдете в отставку. Там и Мише-маленькому будет лучше.
Лермонтов какое-то время молчал, не зная, что сказать. Затем горестно спросил:
Великий галицкий князь Ярослав Владимирович, по прозвищу «Осмомысл» (т.е. многознающий), был одним из наиболее могущественных и уважаемых правителей своего времени. Но в своём княжестве Ярослав не был полновластным хозяином: восставшие бояре сожгли на костре его любовницу Настасью и принудили князя к примирению с брошенной им женой Ольгой, дочерью Юрия Долгорукого. Однако перед смертью Осмомысл всё же отдал своё княжество не сыну Ольги - Владимиру, а сыну Настасьи – Олегу.
В сборник вошли рассказы:ПеснярыМоя прекрасная ледиМарианнаПерепискаРазбегПоворотФорс-мажорЧудо на переносицеМеханическая свахаКак мне покупали штаныОрешки в сахареГастрольные страстиЗвезда экранаТолько две, только две зимыКиноафиша месяцаЕще раз про любовьОтель «У Подвыпившего Криминалиста»Пальпация доктора КоробковаИ за руку — цап!Злоумышленник.
Хазарский каганат — крупнейшее и сильнейшее государство в Восточной Европе в VII—X веках. С середины IX века Киевская Русь была данницей каганата. Его владения простирались от Днепра и Вятки до Южного Каспия, правители Хазарии соперничали по своему могуществу с византийскими басилевсами. Что же это было за государство? Как и кому удалось его одолеть? Свою версию тех далёких событий в форме увлекательного приключенческого романа излагает известный писатель Михаил Казовский. В центре сюжета романа — судьба супруги царя Иосифа, вымышленной Ирмы-Ирины, аланки по происхождению, изгнанной мужем из Итиля, проданной в Византию в рабство, а затем участвовавшей в походе Святослава и разгроме столицы Хазарии — Саркела.
Великая эпоха Екатерины П. Время появления на исторической сцене таких фигур, как Ломоносов, Суворов, Кутузов, Разумовский, Бецкой, Потемкин, Строганов. Но ни один из них не смог бы оказаться по-настоящему полезным России, если бы этих людей не ценила и не поощряла императрица Екатерина. Пожалуй, именно в этом был её главный талант — выбирать способных людей и предоставлять им поле для деятельности. Однако, несмотря на весь её ум, Екатерину нельзя сравнить с царем Соломоном на троне: когда она вмешивалась в судьбу подданных, особенно в делах сердечных, то порой вела себя не слишком мудро.
Многие считают, будто перестройка сделала большинство советских людей несчастными. Будто в СССР хоть и не было нынешних свобод и товаров, но простому человеку жилось легче.В доказательство обратного, я поведаю вам одну любопытную историю…
Судьбу юного Саши приняли близко к сердцу две сестры-дворянки и решили дать ему шанс преуспеть в жизни. Сделать это непросто: столько тайн переплелось в жизни его отца, крепостного художника Григория Сороки. Все главные герои повести — реальные исторические лица.
В этом романе читателю откроется объемная, наиболее полная и точная картина колымских и частично сибирских лагерей военных и первых послевоенных лет. Автор романа — просвещенный европеец, австриец, случайно попавший в гулаговский котел, не испытывая терзаний от утраты советских идеалов, чувствует себя в нем летописцем, объективным свидетелем. Не проходя мимо страданий, он, по натуре оптимист и романтик, старается поведать читателю не только то, как люди в лагере погибали, но и как они выживали. Не зря отмечает Кресс в своем повествовании «дух швейкиады» — светлые интонации юмора роднят «Зекамерон» с «Декамероном», и в то же время в перекличке этих двух названий звучит горчайший сарказм, напоминание о трагическом контрасте эпохи Ренессанса и жестокого XX века.
Литературный портрет знаменитого норвежского писателя Юхана Боргена с точки зрения советского писателя.
Перед вами дневники и воспоминания Нины Васильевны Соболевой — представительницы первого поколения советской интеллигенции. Под протокольно-анкетным названием "Год рождение тысяча девятьсот двадцать третий" скрывается огромный пласт жизни миллионов обычных советских людей. Полные радостных надежд довоенные школьные годы в Ленинграде, страшный блокадный год, небольшая передышка от голода и обстрелов в эвакуации и — арест как жены "врага народа". Одиночка в тюрьме НКВД, унижения, издевательства, лагеря — всё это автор и ее муж прошли параллельно, долго ничего не зная друг о друге и встретившись только через два десятка лет.
Эта книга о Леопольде Антоновиче Сулержицком (1872–1916) — общественном и театральном деятеле, режиссере, который больше известен как помощник К. С. Станиславского по преподаванию и популяризации его системы. Он был близок с Л. Н. Толстым, А. П. Чеховым, М. Горьким, со многими актерами и деятелями театра.Не имеющий театрального образования, «Сулер», как его все называли, отдал свою жизнь театру, осуществляя находки Станиславского и соотнося их с возможностями актеров и каждого спектакля. Он один из организаторов и руководителей 1-й Студии Московского Художественного театра.Издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся историей театра.
Автобиографический роман «Здравствуй, молодость!» о молодежи 1920-х годов.
Гэта кніга складаецца з артыкулаў "нефармальнага" кшталту, якія друкаваліся ў розных сродках масавай інфармацыі. У розны час гэтыя людзі працавалі ў нашай краіне ў якасці замежных дыпламатаў. Лёсы іх склаліся па-рознаму. Нехта працуе ў іншых дзяржавах. Нехта ўжо выйшаў на пенсію. Нехта вярнуўся ў Беларусь у новай якасці. Аднак усіх яднае адно — гэта сапраўдныя сябры Беларусі. На момант размовы з імі не ўсе ведалі беларускую мову дасканала і саромеліся на ёй размаўляць, таму пераважная большасць артыкулаў напісана на рускай мове, аднак тэндэнцыя вывучаць мову той краіны, у якой яны працуюць, не толькі дамінавала, але і стала абавязковым складнікам прафесійнага жыцця замежных дыпламатаў.
Самая тонкая, самая нежная, самая ранимая и самая жесткая женщина во всей мировой истории — это Марина Цветаева. Гениальный ребенок из хорошей семьи, учеба в Европе, ранние стихи. В 1911 году Цветаева знакомится с Сергеем Эфроном и выходит за него замуж. Какая необычная, яркая, всепонимающая любовь.Но проходит три года, и Марина встречает поэтессу Софию Парное. Их отношения длились также в течение трех лет. Цветаева возвращается к мужу Сергею Эфрону, пережив «первую катастрофу в своей жизни». А потом — эмиграция, заговор, нищета, болезни, возвращение, самоубийство…История Цветаевой, история ее любви — это история конца Той России.
«Фанечка у нас не красавица, да еще и заикается. Бедная девочка». Так в детстве отец говорил об актрисе, которую английская энциклопедия включит в десятку самых выдающихся служительниц мельпомены XX века. Но это будет позже, как позже будет всесоюзная слава, любовь миллионов, фразы, которые цитируют по сей день, и… невероятное одиночество. «Одиночество — это когда в доме есть телефон, а звонит будильник». У нее появляются знакомые молодые люди, но Фаина к ним безразлична. Настоящим другом Фаины становится актриса Павла Вульф.
Говорят, великий и ужасный Иван Грозный хвастался, что растлил тысячу дев. Официально считается, что у него было несколько десятков наложниц и 7 жен. По слухам, Марфа Собакина отравлена, Василиса Мелентьева закопана заживо, а Мария Долгорукая утоплена. Причина смерти Анастасии Романовой до сих пор загадка.Ну что ж, перед нами — образ «Синей Бороды», безумного тирана и кровавого маньяка! Но не все так просто. Большинство очевидцев утверждали, что Иван IV — благородный и великодушный человек, обладающий приятной внешностью и чарующим голосом.
В книге показаны не самые красивые эпизоды из жизни таких признанных гениев, как Моцарт, Наполеон Бонапарт, Чайковский, Эйнштейн и др. Всех их можно осуждать или, напротив, оправдывать, превозносить или ниспровергать, но знать правду необходимо, потому что только это знание помогает лучше понять Величие и природу гениальности. Оборотная сторона личной жизни великих людей в новой книге из серии-бестселлера «Кумиры. Истории великой любви».