Лепрозорий - [15]

Тварям удалось уничтожить еще двух солдат. Один рухнул под тяжелым телом монстра, и выстрелы его товарищей, направленные в спину нападавшего, убили обоих. Второй, защищаясь, совершил ошибку, непростительно далеко отойдя от основной группы обороняющихся. Из-за спины у него выскочило нечто, напоминающее прямоходящую ящерицу и вцепилось ему прямо в шею.

Однако автоматчиков все равно оставалось больше, и несколько минут спустя они уже методично расстреливали магазин за магазином в агонизирующие тела.

Потом во двор въехал изрядно побитый джип. Когда машина резко затормозила в темноте, одновременно разворачиваясь правым боком к зданию Лепрозория, слепящий белый свет из разбитой фары едва не выхватил опухшую физиономию Петрова, высунувшуюся из-за угла. Солдат как мог проворно спрятался, вжался в стену, моля бога, чтобы его не заметили. Он чувствовал, что почти уже окончательно сошел с ума, что еще чуть-чуть — и он сам с криком кинется под огонь сослуживцев, лишь бы не участвовать никак во всем этом адском побоище.

— Где комендант, мать вашу?! Что тут творится?!! — раздался по ту сторону стены незнакомый голос — должно быть, того человека, что приехал на джипе. Ответом ему была длинная автоматная очередь.

«Ну вот, — обреченно подумал Петров. — Уже по нормальным людям стрелять стали. Скоро и до меня дойдут…»

Секунду назад готовый умереть, он вдруг страшно захотел жить, пусть даже совесть и будет нещадно терзать за то, что случилось в Лепрозории, пусть и придется мучиться этим всю оставшуюся жизнь. Но зато она у него будет — эта жизнь, в отличие от того парня на джипе, с которым уже все…

Несколько раз грохнуло охотничье ружье, и Петров понял, что ошибся насчет незнакомца.

Весь дрожа от страха и напряжения, он осторожно высунулся из-за своего укрытия посмотреть, что происходит.

Двое бойцов из четверых оставшихся валялись на земле перед входом в здание. Водитель «джипа», прячась за бортом машины, отстреливался из дробовика. У него не могло быть шансов против автоматчиков, но он до сих пор оставался в живых, а вот один из солдат стрелял совсем уже беспорядочно, медленно сползая по стене…

Петров отвернулся, зажмурившись. Он не знал, кого ему больше бояться — зараженных, бродившего где-то по зданию капитана, собственных сослуживцев или мужика с дробовиком, который оказался едва ли не более опасен, чем все остальные участники бойни вместе взятые.

Почти теряя сознание, Петров сделал то единственное, что ему сейчас оставалось: забормотал вспомнившуюся неизвестно откуда молитву.

24

Не успела Диана и двух шагов сделать, как дорогу ей перегородил появившийся откуда-то сбоку капитан. В одной руке он держал, направив в ее сторону, пистолет, другой прижимал к себе какой-то предмет наподобие саквояжа. Губы растянулись в усмешке, не предвещавшей ничего хорошего.

— Далеко собрались, гражданка Самарина? Стоять! — резко заорал он, когда Диана попыталась дернуться назад, к комнате дежурных.

— Послушайте, Максим Иваныч, если вы думаете, что можете вот так на меня орать…

— Если честно, я сейчас думаю только об одном. Пристрелить тебя сразу или сначала позабавиться?

— Тогда стреляйте, — с отвращением скривилась Диана. — Потому что возвращаться в клетку я все равно не собираюсь.

Капитан засмеялся. Слабое освещение оставляло в тени большую часть его лица.

— Какое там в клетку! Ты хоть понимаешь, что наделала-то, дура? — он неспешно пошел к девушке, не отводя руки с пистолетом ни на сантиметр в сторону. — Весь проект твоими стараниями накрылся. Доктор мертв, половина моих ребят тоже, пациенты разбежались… далеко им правда убежать вряд ли удастся. И знаешь, что самое обидное? Я-то тут не причем! Хотя самого уже давно подмывало расстрелять их всех в чертовой матери и податься куда-нибудь… к исламистам хотя бы. Или на пенсию. И тут появляешься ты, гадина, и портишь мне всю малину! Никогда не любил желтую прессу…

Неожиданно слева от него грохнула, распахиваясь, дверь — та самая, с изображением писсуара — и из-за нее вылетело с пронзительным, полным ненависти криком что-то… Диана увидела вихрь светлых волос и узнала их обладательницу. Девушка из соседней камеры врезалась всем телом в капитана, и они вдвоем отлетели к стене. Блондинка крепко вцепилась в руку с пистолетом, а сама тянулась зубами к шее усача. Тот остервенело отбивался от нападавшей. Они кружили по коридору, напоминая парочку дискотечных завсегдатаев. Соединились в танце смерти под аккомпанемент собственных хрипов и глухих выстрелов, доносившихся снаружи.

«Беги! — пронзила сознание остолбеневшей Дианы чужая, посланная ей мысль. — Скорее, сестра!»

Она кинулась к выходу. В это время капитан, изловчившись, ткнул головой в лицо блондинке, а когда та отшатнулась от удара, добавил по касательной рукояткой пистолета.

Грохнул выстрел, и стена рядом с плечом журналистки брызнула осколочной крошкой. Диана упала.

Но новоиспеченная «сестра» не сдалась. В нечеловеческом прыжке она обрушилась на усача сверху, отталкивая Максима Иваныча к дверям в дежурку. А у того, похоже, не кстати закончилась обойма — Диана видела как остервенело он жмет на курок, но не слышала выстрелов. Подхватив с пола каменный осколок, она кинулась на помощь нечаянной подруге.