Леопард - [6]

Шрифт
Интервал


На рассвете, прежде чем роса высохла на бледной траве, он увидел белого человека.


V

Он увидел белого человека за кустами боярышника, над которыми поднимался дым. Белый расположился у реки, у реки, спотыкавшейся о множество камней. Такую реку можно утихомирить, только хорошенько стукнув по голове. Но человек за кустами боярышника был ребенком, розовощеким ребенком с винтовкой. Кто еще может сделать остановку у реки, шум которой скрывает приближение противника?

Кикуйю начал преследование очень рано и достиг стоянки белого сразу после того, как рассвело. Он подкрался поближе, готовясь к прыжку, но сообразил, что даже самый медлительный белый опасен, если у него есть винтовка. Это поставило его в тупик, но через мгновение он вспомнил о вздорности этого белого, отправившегося в путь с женщиной, в голове его снова затрепетал беззвучный тяжелый смех. Пусть только белый поравняется с ним! И он пополз в траве и остановился, когда оказался ниже лагеря белого.

Настала пора ожидания. А он обладал устрашающим терпением этой страны, где хищники ждут, как призраки, где искалеченные деревья ждут ухода лесорубов, чтобы расцвести вновь.

Щека покоилась на семифутовом копье, лежавшем на земле. Он вынул из ножен панга. Мускулы отдыхали, нежные и спокойные. Только в мозгу продолжалась жизнь, мелькавшая неясными обрывками.

«Коко сейчас спрашивает: много ли убитых в Дагорети? Сколько смертей в Ндробо? В Чипалунгу? В Найроби?

Как можно разводить овец в наше безземельное время, когда дожди все чаще и чаще уходят в горы?

Когда желтый бамбук цветет красивее: весной или осенью? Дома надо строить из бамбука и крыть можжевельником. Тогда сон будет глубоким и благоуханным».

Только обрывки.

Этим утром туман задерживался, ветра не было, но солнце взбиралось все выше и выше, и день сиял на вершинах деревьев. Свет солнца усиливался, и туман начинал рассеиваться и уходить округлыми волнами. Белый путешественник, без сомнения, проснулся и что-то делает.

«Но может быть, он охотится в объятиях своей женщины?» — подумал Небу. По крайней мере так было в холмах Нгонг, когда бвана Гибсон путешествовал со своей молодой женой. Уже давно был день, а дверь палатки была застегнута, и, если ты подходил поближе, ты слышал их тяжелое дыхание. Небу отворачивался, когда багроволицый бвана вылезал наружу сердитый и изнеможенный, а за ним появлялась мсабу, чьи глаза в такие минуты напоминали одновременно глаза газели и кошки.

Столб дыма поднялся из-за боярышника, когда кофейник сняли с огня. Сейчас женщина наливает кофе своему господину, они усядутся рядом и будут ласкать ладонями чашки. Африканец лежал распластавшись, слушая древние гимны, гудевшие в земле. Сверчок заверещал на округлом камне, послышался удар костлявых крыльев жука. Какая-то букашка пробиралась в траве, и травинки нетерпеливо ждали возможности вновь распрямиться. У него был могучий лук, стянутый сухожилиями быка, но он предпочитал нож. Стрелы свистят и предостерегают. Винтовки белых никогда не предостерегают.

Все великие охотники его страны предупреждают жертву, этого не делает только белый человек и леопард. О, погляди! В лес врывается ветер, небо одевается тучами и обнажает молнии. Кабан знает, что лев выходит на охоту, когда тени под деревьями сгущаются. Земля точно знает, в каком месяце в нее вонзятся зубы долгих дождей. Но бваны захватывают участки не моргнув глазом, огромные участки, которые не обойдешь за день. Подобно леопарду, бвана — мелкий хищник: его не назовешь ни царем джунглей, ни царем саванн. Он нападает из-за угла, он убивает раненых и ослабших. «Бваны пришли из других стран, богатством которых они похваляются. Почему бы им не вернуться назад и не оставить нам эту страну, которую они оскорбляют и высмеивают?»

Обо всем этом думал Небу, и мысли его были слишком серьезны для ненависти; это была трагедия истины столь простой, что только святые могли прийти, к этой истине и жить ею. По обе стороны ее были грешники.


VI

И Великий сделал так, что белому схватило живот и он, оторвавшись от женщины, пошел искать уединенное место у реки, ворча, как рассерженный поросенок, на острые камешки и мягкий глубокий песок, в который его ноги уходили по щиколотку. Небу, скрытый в траве, слушал, как он приближается; песня смерти звучала в нем; его большое тело прижималось к земле и трепетало, слушая ее сообщения о писке раздавленной травы, о шуршании камешков, о сердитом гуде встревоженных насекомых — о времени, когда он должен встать и убить.

Он читал рассказ о приближении бваны и пересказывал его напрягшимся мускулам бедер и руке, сжимающей панга. «Жирная свинья готова», — наконец сказали камешки и трава. Негр вскочил на ноги, и рука с ножом взметнулась вверх и назад. Но удар задержался на целое мгновение.

Ибо бвана, шумно переведший дыхание, бвана, чьи растерянные глаза полезли на лоб, был бваной Гибсоном.

Небу не мог шелохнуться целую вечность. И винтовка бваны заговорила прежде, чем он пришел в себя. Грохнул выстрел, нож с размаху вонзился в грудь бваны. Небу пошатнулся и упал, грузно ударившись о землю.

«Великий, услышь меня! — закричал Небу. Он ликовал, несмотря на то, что пуля белого поразила его. — Все равнины наши, все равнины Ати у подножия великой горы Кения, где белые выстроили города!


Рекомендуем почитать
Дорога в бесконечность

Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.


Берега и волны

Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.


Англичанка на велосипеде

Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.


Необычайная история Йозефа Сатрана

Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.


Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.