Леопард. Новеллы - [2]

Сицилия такова, какова есть, – и в 1860 году, и ранее, и всегда.

Думаю, все вместе не лишено некой печальной поэтики.

Я нынче уезжаю; когда вернусь – не ведаю; захочешь написать, направляй письма для меня:

Синьоре Бьянкьери

Виа Сан-Мартино делла Батталья, 2

Рим

С наилучшими пожеланиями,

твой

Джузеппе

[На обороте конверта:

Обрати внимание: пес Бендико́ – очень важный персонаж, практически ключ ко всему роману.

Завещательное письмо может быть полезно для понимания глубины писательского таланта. Оно составлено в стиле таких писем, но в то же время выдает доверительные и сердечные отношения с адресатом и свидетельствует о тщательном выборе слов и построении фраз. Не иначе, сказалось чтение Стендаля.

Для Джо

Май 1957

Дорогой Джоитто!

Хочу, чтобы и после того, как опустится занавес, дошел до тебя мой голос, хочу, чтобы ты знал, как благодарен я тебе за утешение, которое давало мне твое присутствие в эти последние два-три года моей жизни, такие тяжкие и темные, что, не будь тебя и милой Миреллы[7], они стали бы воистину трагичными. Наше существование – Лиси и мое – совсем было иссушено тревогами и старостью, когда вы, с присущей вам нежностью и трогательной заботой, озарили нашу мрачную обитель.

Я очень люблю тебя, Джоитто, и думаю, что, даже будь у меня сын, я и его не смог бы любить больше, чем тебя.

<…>

Такого рода письма обычно заканчивают тем, что просят прощения за все, в чем провинились, но я, сколько ни копался в памяти, не смог припомнить какой-либо вины перед тобой. Если же в твоей памяти осело что-то в этом роде – знай, это было невольно, и я тем не менее прошу у тебя прощения.

Еще хочу обратиться к тебе с просьбой: попытайся напечатать «Леопарда». Передай Джованне, Казимиро и Лучо[8], что я им очень, буквально очень благодарен за постоянную доброту, которую всегда находил у них; Пиана – один из немногих оазисов света в непроглядной пустыне моих последних лет. Скажи им, что я прошу их перенести на тебя и Миреллу ту привязанность, какую они, возможно, питали ко мне.

Прошу тебя также прочесть мое письмо к Лиси.

Засим прощаюсь, обнимая тебя и Миреллу с безграничной любовью и от всей души желая счастья вам обоим.

В те же самые дни конца мая он написал завещание с сопроводительной надписью: «Последняя воля частного порядка. Завещание вложено в отдельный конверт».

Из текста можно понять, что человек уверен в скорой смерти.

Настоятельно желаю, чтобы о моей смерти не упоминалось ни в печати, ни где бы то ни было. Похороны должны быть обставлены как можно проще и проведены в неурочный час. Просьба не возлагать никаких цветов, и пусть на церемонии присутствуют только моя жена, мой приемный сын и его невеста.

Желаю, чтобы жена или сын письмом известили о моей смерти инженера Гуидо Лайоло[9](руа Эверландиа, 1147, Сан-Паулу, Бразилия).

Желаю, чтобы было сделано все возможное для опубликования «Леопарда» (рукописная копия, единственно годная для печати, содержится в оставленной толстой тетради); сие, разумеется, не означает, что роман должен быть опубликован за счет моих наследников; это было бы для меня крайне унизительно.

По выходе из печати экземпляры с посвящением следует направить нижеперечисленным лицам: синьоре Ильяшенко[10], Лолетте[11], дяде Пьетро[12], Коррадо Фатте[13], семейству Пикколо, Франческо Аньелло[14], Франческо Орландо[15], Антонио Паскуалино[16]и инж. Гуидо Лайоло. А также адв. Боно[17], Убальдо Мирабелли[18]и синьору Аридону[19].

Прошу прощения у всех, кому мог нанести обиду, и со всей открытостью заявляю, что не держу в душе зла ни на кого, даже на тех, кто упорно пытался причинить мне ущерб и унижение.

Заявляю также, что из ныне живущих люблю только мою жену, Джо, Миреллу. И прошу не оставить заботами мою Поп[20], к которой я очень привязан.

Похоже, больше сказать нечего, если я что-то забыл, мои наследники наверняка поймут это по букве и духу моей последней воли.

Джузеппе Томази ди Лампедуза

Палермо, 24 мая 1957

Последнюю волю частного порядка было решено включить в издание переписки писателя с женой, коль скоро в ней содержатся и слова, вносящие ясность в многочисленные вопросы относительно текста «Леопарда», утвержденного автором.

В 1926–1927 годах Лампедуза время от времени писал критические статьи о французской истории и литературе в ежемесячном генуэзском журнале «Ле опере э и джорни»; к этой деятельности он вернулся в 1954-м. «Спячка» писателя длилась до совещания, состоявшегося в Сан-Пеллегрино-Терме летом того года. Он сопровождал туда кузена Лучо Пикколо, который, по представительству Эудженио Монтале, вошел в Курзал республики словесности. При ближайшем рассмотрении республика не показалась Джузеппе сонмом полубогов. Далеко не все гении, собравшиеся в Сан-Пеллегрино, создали что-то весомое в литературе. Поэтическое творчество и удача Лучо Пикколо, два дня в Сан-Пеллегрино, вне привычного затворничества, послеобеденные лекции для Франческо Орландо, который в те годы тоже писал стихи и прозу, стали стимулами деятельности. Уже в конце 1954-го Лампедуза взялся за перо и в оставшиеся ему тридцать месяцев жизни писал каждый день, невзирая на неудачи, уготованные ему судьбой. Когда он умер в июле 1957-го, у него в загашнике уже был второй роман – «Слепые котята»; и, возможно, одна или более дописанных глав «Леопарда».