Леонид Слуцкий. Тренер из соседнего двора - [8]

Слуцкий стал единственным человеком – по-моему, не только в мире российского спорта, но и политики тоже, – кто сумел с ходу разоблачить знаменитого пранкера Вована, регулярно и самыми изощренными способами делающего посмешище из абсолютно всех наших публичных фигур (разве что с первым лицом государства пока не пробовал, но такие шутки я бы ему шутить не советовал). Когда я спросил, как тренеру это удалось, он ответил:

«Легко. Наверное, я единственный, кто до этого слышал все его приколы, поэтому и раскусил. Он сразу поставил мне голос Бубнова, и там прозвучала памятная фраза: «Может быть, давай встретимся и один на один поговорим?» Козе понятно, что это розыгрыш».

Козе, может быть, и понятно, а вот почти все наши вип-персоны на розыгрыши Вована покупались. Раскусив Вована, Слуцкий лишний раз продемонстрировал свой ум и широту интересов.

Как-то раз еще один замечательный артист, Валерий Баринов, так сформулировал суть своей любви к игре: «Футбол – это сохраненное во мне детство». Слуцкий, по-моему, чувствует так же. Иначе разве произнес бы он такую фразу: «Я понимал, что ЦСКА – это серьезно. Но не ожидал, что о моем назначении сообщит программа «Время». Причем не в спортивном блоке новостей. Для меня «Время» – рупор эпохи. И вдруг слышу свою фамилию. Круто!»

Сборная – это даже не ЦСКА, а намного-намного жестче и серьезнее. Но когда в интервью после назначения Слуцкого журналист предупредил его о том, какое давление со стороны людей, не разбирающихся в футболе, на него отныне обрушится, тренер отреагировал так:

«Помните, в фильме «Москва слезам не верит» героиню спросили, как она справляется с тремя тысячами человек в подчинении. Она ответила: «Трудно с тремя, а когда трех научишься организовывать, дальше число уже не имеет значения». Вот что-то похожее. Если ты умеешь абстрагироваться от стресса, когда против тебя выступает многотысячная армия болельщиков ЦСКА, то, в принципе, «спасешься» и от многомиллионной армии поклонников сборной России».

Но лучше бы спасаться не пришлось, Леонид Викторович. Разве только в том смысле, что все они разом захотят понести вас на руках…

• • • • •

Прошло уже 11 лет с момента нашего знакомства, а мы с ним, почти ровесники (он на два года старше), по-прежнему на «вы». И, думаю, это уже не изменится: внешние атрибуты отношений между людьми формируются и, как клей, затвердевают еще в самом начале общения.

Уникальность Слуцкого – и в этом тоже.

Представить себе другую подобную ситуацию в фамильярном мире российского футбола решительно не могу. Переход на «ты» в этой среде происходит либо сразу, либо очень быстро – как только между людьми начинается более или менее регулярное неформальное общение. «Вы» при долгом знакомстве может сохраниться только при значительной разнице в возрасте.

Но в том-то и дело, что Слуцкий вышел из несколько другого мира. Нет, разумеется, с этим самым «вы» все просто так сложилось. Могло и иначе. Но почему-то произошло это именно со Слуцким. Илья Казаков считает: потому что у него есть внутренняя интеллигентность, изначальное уважение к собеседнику. «Вы» – это не дистанция, а вежливость и воспитание. Ведь, рассказывают, даже с одним из ближайших друзей, спортивным директором ЦСКА Олегом Яровинским, Слуцкий так и не перешел на «ты»…

По-моему, он и к футболу готов обращаться на «вы». Игра для него так и не превратилась в работу, а осталась священнодействием. За день до матча он перестает реагировать на телефонные звонки – причем, как утверждает мама, чьи бы то ни было, будь то Мутко, Гинер или кто угодно еще. В день игры вовсе отключает мобильник. И лишь минут через двадцать после матча возвращается к реальной жизни. Да и то – если его команда выиграла…

• • • • •

Людмила Николаевна Слуцкая рассказала мне, что ее внука Диму ни в школе, ни в многочисленных спортивных секциях, в которых он занимался, никогда не задирали на тему папы. Потому что Слуцкий может проигрывать, но не может вызывать человеческого отторжения. Ни у детей, ни у взрослых.

«Плавали мы с Димкой на теплоходе, и там была большая семья – муж с женой, их дети, внуки. Когда они узнали, кто мы, младший из сыновей, лет тридцати, сказал: «Мы всю жизнь болеем за «Спартак». Но за судьбой Леонида я слежу, он мне очень интересен и как тренер, и как человек. Я и не думаю, что, если он тренирует ЦСКА, то я должен болеть против него».

Этот человек далеко не одинок. Удивительный, на самом деле, феномен: когда Слуцкого назначили в сборную, не было совершенно никакого негатива – со стороны «спартачей» ли, «зенитчиков» ли. Да вот послушать болельщиков из мира искусства – что поклонники «Спартака» Денис Мацуев и Михаил Ефремов, что почитатель «Локомотива» Баринов, что «зенитовец» Розенбаум болеют за Слуцкого, как за родного. Потому что все они не воспринимают его как тренера врагов, человека из другого лагеря!

Собирая материал для этой книги, я пришел к Слуцким домой, чтобы побеседовать с Людмилой Николаевной. На столе в кабинете ее сына лежала кем-то недавно подаренная книга «Русские, которые изменили мир. От Крузенштерна до Сахарова». Мне тогда подумалось: Слуцкий, конечно, не претендует на то, чтобы изменить мир вообще. Но грубый российский футбольный мир он уже хотя бы немного, но изменил.