Леон. Встань и иди - [5]

Подзатыльник просветлил мозги! Не знаю почему у меня, озлобленного зверька, возникло убеждение, что рядом стоит именно тот старший, которому можно довериться? Почувствовал всеми фибрами души, что этот человек поможет и не предаст, поэтому, резво подскочил и ринулся выполнять все его распоряжения.

— Сейчас по пути скажешь сестре, пусть повесит мухобойку на место, двигает в медпункт и там ждет тебя. А ты по лестнице спустишься в подвал и возле входа в котельную, отключишь рубильник. Знаешь, что такое рубильник?

— Знаю.

— Тогда исполняй и ожидай меня внизу.

Подхватил сумку и курточку Бурого, выскользнул в коридор и заглянул за угол перед лестничной площадкой. Моя Светулька, широко открыв глаза, прилипла к стенке, удерживая над головой тяжеленный багор, снятый с пожарного щита.

— Все нормально, — шепнул.

— Фух! — облегченно выдохнула она, и багор стал стремительно заваливаться, довелось подставить руку с курточкой и помочь удержать, что бы тот не грохнулся о пол, — А этот дядька где?

— Все нормально, — повторил и помог навесить багор на место.

— А Бурый? Это его вещи? — в ее глазах страха не было, только интерес. Недетский.

— Его больше нет. Пошли, потом все расскажу, — и мы заторопились вниз, — Иди в медпункт, я тоже скоро приду.

— Нет! Я с тобой! — пискнула Светка.

— Тебе нельзя! И вообще! — громко зашептал, — Я здесь мужчина! Я главный! Слушайся меня!

У нас дома слово отца было законом для всех, — хоть для нас, детей, хоть для мамы. Мужчина — есть мужчина. Светка открыла рот, хотела что-то сказать, потом захлопнула, резко крутнулась так, что фартук развернулся веером, и заспешила по коридору.

Рубильник разыскал там же, где говорил дядька. Потянул ручку вниз, что-то щелкнуло и стало темно, хоть глаз выколи. Через пару минут совсем рядом услышал громкое дыхание и тихие шаги. Скрипнула дверь котельной и в отблесках прикрытого поддувалом тусклого огня, в дверном проеме появился силуэт человека, который тащил что-то на плечах.

— Придержи дверь, здесь пружина, — услышал напряженный голос дядьки и подскочил к нему, — Резко не отпускай, чтобы громко не треснула. И следуй за мной.

Не снимая с плеч ноши, завернутой в одеяло, он подошел к печке и потянул ручку: половинки дверец разъехались на стороны, явив взору просторную, пышущую жаром топку самого настоящего паровозного котла.

— Брось барахло прямо на пол, — дядька кивнул подбородком мне за спину, — В углу доска стоит, возьми и задвинь один край в топку.

Когда все сделал, он аккуратно выложил завернутый в одеяло сверток на доску, затем, приподнял другой ее край и с разбегу задвинул внутрь полыхающего пламени.

— Сегодня в наших корпусах будет жарко, — хрипло сказал он и взял в руки совковую лопату. В зев топки полетел уголь.

Я не был тупой бестолочью, все прекрасно понимал и благодарил в душе Бога, ибо иначе судьба моя была бы непредсказуемой, пошел бы по колониям да по этапам и сгинул бы незнамо когда, и незнамо где. Дядька закончил кидать уголь, задвинул дверцы и сел на табурет.

— Удачный день сегодня. Гришка, кочегар наш, забухал и мне его подменить пришлось. Не куришь? — я отрицательно мотнул головой, а он вытащил папиросу «Берамол Кэнэлс», подкурил от спички, глубоко затянулся и пыхнул дымом, — Молодец. Твой дедушка, Сергей Константинович, тоже не курил.

Немного помолчал и продолжил:

— Он когда-то моему старшему брату жизнь спас, воевали они вместе. Вот теперь и я отдал семейный долг, — за пару минут дотянул огонек папиросы до самого мундштука, затушил и бросил на угольную кучу, — А отец твой, Алексей Сергеевич, курил?

— Нет.

— Тоже молодец, это в вас семейное. Я его вот таким помню, — он поднял ладонь на полметра от пола, — Хороший был парень, царствие ему Небесное. Итак, докладывай, где ты сегодня был, чем занимался?

— Как где?

— Заруби себе на носу, сынок, — дядька серьезно смотрел на меня прищуренными глазами, — Вы с сестрой целый вечер и всю ночь были в медпункте и никуда не отлучались. Ясно?

— Да.

— Повтори.

— Мы с сестрой весь вечер и всю ночь были в медпункте и никуда не отлучались. Нас еще эта, Юля видела.

— Очень хорошо, я вас там тоже видел, но вы меня не видели. Ясно? Все, иди, поговори с сестрой, и отдыхайте.

Поселок Лесной, в 11 км от Киева, суббота, 11.11.1977.

На следующий день к обеду, на черной «Волге» приехала Светкина тренер, Людмила Николаевна, красивая и молодая, именитая и знаменитая. Предъявила какие-то бумаги и увезла ее в спортивный интернат. Когда долго искали Светкины вещи, сильно разругалась с «лупоглазым» но, увидев синяки на ее теле, устроила настоящий скандал, громко обозвав того «козлом вонючим».

Первоначально, Светка уходить без меня не желала ни в какую.

— Не переживай, девочка, мы его выдернем отсюда. Чуть позже, — ткнула указательным пальцем ухоженной руки с коротко подстриженным маникюром мне в грудь и продолжила, — Смотри мне, не опускайся, не сдавайся, воспитывай в себе мужчину. Их так мало, одни козлы.

Когда уходили, в глазах сестры стояли слезы.

О Буром, как это ни странно, никаких разговоров не возникало. Почему-то считалось, что он отправился куда-то по делам, в очередные мандры