Лента Мебиуса - [55]

«Веский аргумент, ничего не скажешь. И это лишний раз доказывает, что умалишенные никогда не переведутся. Душа Наполеона давно пылает в геенне огненной, а французы с ослиным упрямством и сегодня почитают полуграмотного корсиканца как земного бога и гения. Наивный, самовлюбленный коротышка и сам совершенно искренно полагал, что он гений. И сумел эту бредовую мысль внушить миллионам людей. Как же легковерны смертные! Боже праведный! Называть великим человека, на руках которого кровь сотен тысяч убиенных, в числе коих лица королевских фамилий, вспомним хотя бы герцога Ангиенского! Это ли не коллективное безумие? На мой взгляд, Наполеон ничем не лучше Гитлера! Французам показалось мало просто хранить в своей больной памяти образ преступного императора, так они еще гроб с его истлевшими потрохами приволокли в Париж и поместили в национальной святыне – в Доме инвалидов, и каждый день люди ходят глазеть на этот гроб, словно там лежат не кости обезумевшего парвеню, а мощи великомученика. Это ли не кощунство?! И еще, родись Наполеон в варварские времена Александра Македонского или Тамерлана, восторги по поводу его злодеяний были бы понятны и даже уместны, но он безумствовал в просвещенном девятнадцатом веке, когда жили великие гуманисты и когда общественное сознание было обращено в будущее. И вообще, это ведь так рядом, я говорю о девятнадцатом веке, кажется, протяни руку и…» «Тебе-то что? – посмотрел на Самсона Поль. – И нам всем что до этого? Что за тему мы сегодня избрали для беседы?»

«Это не я, это ты избрал!»

«Но я же первый и опомнился! Посмотрите вокруг! Рядом с нами девушки, и какие девушки! а мы о каком-то полуидиоте Наполеоне… Делом надо заниматься, делом… а не болтать попусту. Берите пример с Рене, у него, кажется, все наладилось…»

В рядах девушек произошло легкое движение.

Самсон бросил взгляд на Дениз, она была похожа на девочку, которой не купили мороженого. Она, скорее всего, уже все до конца поняла и сидела в горестной позе, напоминая фигуру скорбящей Марии-Магдалены на могиле Фредерика Шопена.

«Придется тебе, деточка, обзавестись новым приятелем», – безжалостно подумал Самсон, сердце которого после известий о смерти родителей стремительно стало черстветь.

«Давно хотел тебя спросить, куда подевалась твоя собака?» – спросил он Дениз, вспомнив несчастного пса, забытого в сквере рядом с его домом.

«Собака? Какая собака? – изумилась Дениз. – Но у меня никогда не было собаки!»

«Интересно, тогда чью же это я собаку привязал к дереву?..»

Неожиданно в голове возникла сумасшедшая мысль. Самсон резко поднялся, подошел к окну и посмотрел вниз. Он бы не удивился, если бы увидел там пса, похожего на помесь гиены с шакалом. Но увидел совсем другое.

На скамейке, под уличным фонарем, расположилась пожилая пара. Вероятно, туристы. Женщина сидела неподвижно, уставившись в землю, а мужчина вертел головой, разглядывая здания.

Глаза туриста случайно встретились с глазами Самсона, мужчина на мгновение задержал свой взгляд на приятном юноше, потом грустно покивал головой, устало улыбнулся и продолжил обзор.

Самсон отошел от окна.

«Она заставляет меня во время этого дела разговаривать! А что я могу ей сказать? Я так и спросил ее. А она мне в ответ: говори мне нежные и страстные слова любви. Ну, я ее и послал!» – услышал он возмущенный голос Рене.

«…и юный странствующий рыцарь отступает в глубину, делается все меньше, меньше и тает крохотной искоркою в тумане. Ныне он…» – бормотала Клер и клевала носом. Видно, коньяк все же подействовал…

Вдобавок к своим безудержным сексуальным фантазиям, красавица Клер, странная женщина, была едва ли не единственной в Париже, кто прочитал «Улисса» до слова «Да», которым Джойс завершил свой роман. И уж точно – единственной во всей Европе, кто знал этот роман практически наизусть.

«Ну, ты и сука! – обращаясь к кому-то, кого мог видеть только он один, выкрикивал Карим. И тут же, продолжая беседовать с воображаемым собеседником или, вернее, собеседницей: – Какая же ты мерзкая сука! Ах, ах, мадам, тысяча извинений, вырвалось… Нет, что вы, я не мусульманин! Как вы могли подумать такое?! Я почти христианин! Почему мне сделали обрезание? Ах, знали бы вы, какие дикие обычаи царят в стране, где я имел несчастье родиться, мадам! Да, да, совершенно с вами согласен, мадам, чрезвычайно прискорбно. Я и сам возмущен. Тебе отрезают плоть, а ты безмолвствуешь… И, кроме того, это страшно больно!

Отрезать плоть, это ужасно, ведь ты лишаешься не только части х…, но и неких мировоззренческих основ… Я протестовал… Но кто меня станет слушать? Оттянули кожу и как полоснут!.. И хоть бы нож был острый, какое там!.. – тупым ножом и по этому самому делу… Хотите взглянуть, мадам? Извольте! Вот только расстегну ширинку… Да, мадам, разумеется, у нас принято два раза в день подмываться… Что правда, то правда. Причинное место и задницу надо содержать в чистоте. Ничего с этим не поделать! Таковы суровые законы шариата. Кто вам сказал, что я придерживаюсь этих законов? Какая ложь! Но подмываться приходится… И, вы знаете, оказывается, это страшно удобно, потому что находишься в круглосуточной боеготовности, то есть в любой момент можешь и посрать чисто и трахнуться от души! Последнее могу доказать хоть сейчас! Я полностью в вашем распоряжении, мадам! Я исполняю это со знанием дела, можете мне поверить, жалоб не поступало! Засаживаю по самое корневище, будете довольны, мадам! Что?!