Ленивец - [9]

Лира проводила меня в просторное помещение с длинным столом и скамьями. Дежурный принес нам два закрытых глиняных горшочка и ломти черствого хлеба. Без задней мысли поднял крышку и чуть не задохнулся. Вонь была… неописуемая. Представьте концентрированную смесь пережаренной селедки и тухлой рыбы. Аж глаза заслезились. Как только не блеванул — загадка мироздания.

Спутница же с аппетитом налетела на угощение и принялась полной ложкой черпать нечто, напоминающее склизкий кисель с чешуей, костями и требухой. Заметив мое лицо, очень похожее на ту фотку с китайским пловцом, она удивленно спросила:

— Чего не ешь?

— Что. Это. Такое?

— Квашеный лещ.

— Квашеный?

— Ну да. С нотками чернозема. Чуешь?

Лира поднесла ложку к лицу, но дар принял это за химическую атаку и окутал меня непроницаемым щитом. Вот бы раньше так!

— Рецепт прост. Роешь яму поглубже. Засыпаешь лещами. Сверху прикрываешь дерном. Месяц полежит — и весь год есть можно. В походе самое то.

В пищеводе словно закопошились слизни.

— А где подают обычную еду? Шашлыки, кашу, овощи?

— В таверне у причала. Но сейчас там все бешено дорогое. Из-за чумы всегда задирают цены.

— Есть деньги?

— Пара монет.

— Дай одну.

— Не хватит…

— Дай. И не задавай вопросы.

Она положила на стол серебряный кругляш. Спрятал его в карман.

— За мной.

Мы встали посреди винтовой лестницы. Здесь нас вряд ли бы заметили, а рисковать я не мог. Фальшивомонетчиков в эти славные века варили заживо или сажали на кол.

Снял плащ, протянул спутнице.

— Держи. Услышишь шаги — сворачивай и уходи.

— Что ты задумал?

— Тихо.

Положил монетку на ладонь, вздохнул и шепнул:

— Контрол-копи, контрол-паст.

И резко провел по серебряному свободной рукой, будто норовя швырнуть его в Лиру. Блестящий кругляш упал на плащ. Еще один остался на ладони.

— Ничего себе.

— А ты думала. Лови.

Монеты полетели как из-под копыт золотой антилопы.

— Завтра начинаю жизнь с чистого листа. Светлые мысли, белоснежный кадиллак…

— Хватит. Держать уже тяжело.

— Бери половину и валим отсюда. Кажется, я весь провонял квашеным лещом.

— Сейчас. У начальства отпрошусь.

В таверне мы нашли лишь забулдыгу под столом — то ли пьяного, то ли мертвого. Весь город кутил на площади, неистово топоча и брызгая друг на друга нечистотами. Если дело пойдет в том же русле — уже завтра вспыхнет новая эпидемия.

Даже спереть нечего, кроме заплесневелого хлеба. Очаг остыл, в горшках свили гнезда пауки. Пришлось уйти, несолоно хлебавши.

Мимо, вереща и улюлюкая, пронеслась стайка детворы. Чумазики тащили на веревках дохлых метрокрыс. Одна прокатилась по ноге, и меня аж затрясло. Вонь, грязь, чума — надоело! Геракл очистил авгиевы конюшни, а я очищу Дюнвик.

Бодрым шагом направился к причалу.

— Ты куда?

— Будь рядом. Что бы ни случилось — не бойся.

— Уже страшно! — сказала она без сарказма.

Река, повинуясь моим представлениям о прекрасном, вышла из берегов. Предстояла нелегкая задача — хорошенько прополоскать улицы, но при этом не устроить потоп и не смыть горожан. Два горячих бурлящих потока поползли вдоль улиц, растворяя и унося нечистоты. Водяные тентакли хватали зазевавшихся грызунов, затопляли норы, уволакивали прочь мертвечину.

Вскоре радостные вопли на площади сменились криками отчаяния.

— Наводнение! Все по домам!

За считанные мгновенья народ расселся по крышам, с ужасом взирая на пенные ручьи всех оттенков коричневого. Храбрые солдаты забегали по городу и быстро нашли причину буйства стихии. Но Лира дала отмашку, и вояки вернулись в гарнизон.

Я остановился, лишь когда вода стала того же цвета, что и до генеральной уборки. Воздух ощутимо посвежел, налетевший не без моей помощи ветер развеял миазмы застарелой вони. Оказывается, Дюнвик вымощен брусчаткой! Кто бы мог подумать.

На причал выбежал Томан — взъерошенный и запыхавшийся.

— Какого беса тут происходит?

— Немного уличной магии. — Я оттряхнул руки и глубоко вдохнул. Тело ныло как после кросса, очень хотелось пить.

— Это просто… просто невероятно! Никогда такого не видел! А ты случаем не…

— Не-не-не! Я всего лишь бедный юный волшебник. Наверное, сама природа устала от вашей помойки. Кстати, хочу обратиться к горожанам. Но меня они вряд ли послушают, а вот вас легко. Передайте им несколько небольших, но очень важных наставлений. И больше никакая чума вас не тронет. Лады?

Народ снова собрался на площади, на сей раз по приказу Томана. Командир, насколько я понял, заодно был и мэром и решал все насущные вопросы. Трибуной для него стало лобное место — высокий деревянный помост с плахой. Кровь на ней смыли дожди — видимо, уже давненько никого не приговаривали к смерти. Но все равно при виде рыжего пенька у меня зачесалась шея.

— С завтрашнего дня в Дюнвике вступают в силу новые законы, — громогласно произнес майор, разворачивая листок с записанными под диктовку санитарными нормами. — Все они нужны для защиты от чумы. Нарушителей будем нещадно пороть! Первый — все, от мала до велика, должны мыться дважды в день — утром и вечером.

Люд недоуменно забубнил. Кто-то пожимал плечами, кто-то переглядывался.

— Тишина! Второй — минимум раз в неделю каждый должен сходить в баню. Описание бани передано старшему зодчему, стройка начнется уже завтра.