Ленинград — срочно... - [2]

Соловьев, нахмурившись, ответил металлическим басом:

— Выходит, во всем повинен Бонч-Бруевич?!

— Ничего ты не уразумел, — сухо отчеканил Лобастов. Его маленькие глаза сузились, а лицо стало отчужденным. — В честности Бонч-Бруевича никто никогда не сомневался. Только за радиофикацию, осуществленную им в масштабах всей страны, ему памятник нужно поставить. Не говоря уж о его других заслугах. Только, уважаемый Дмитрий Васильевич, еще раз повторяю: комиссия в НИИ была направлена из-за плохого выполнения им своих обязательств, — снова отчеканил Лобастов и рубанул рукой.

Но Соловьев с присущей ему напористостью ответил:

— Что толку от этой комиссии! Руководителей лабораторий переставляют, как оловянных солдатиков, инженеры слоняются по коридорам, не зная, чем заняться… А то, что среди них есть умницы — сам подтвердил только что: с их помощью установку «Ревень»— первую нашу, бо-е-вую запустили, — теперь что, не в счет?.. Был у меня один из них на приеме, Червов…

— М-да… Неважнецкие новости, неважнецкие. Буду докладывать руководству, — мрачно сказал Лобастов. — Вон, кстати, оно едет, легко на помине…

Вдали показались два лакированных ЗИСа…

Берлин

Будто очнувшись от дремоты, развалившийся на заднем сиденье белого лимузина толстяк в светло-сером кителе вскинул мясистую руку к обрюзглому лицу. Протирая глаза, рявкнул шоферу:

— В Потсдам не поедем, сразу на виллу!

Геринг, набычившись, уставился в окно, но было совершенно очевидно, что его мало интересуют помпезные усадьбы с аккуратно подстриженными газонами.

Он был зол и досадовал на себя за то, что поддался уговорам представителя фирмы «Телефункен» и согласился на эту поездку. «А все из-за свиньи Митке, старого болвана, черт бы его побрал, — в который раз мысленно клял он начальника радиотехнической службы. — Инженеришка несчастный… Шарлатан, лизоблюд, выродок, — задам же я тебе трепку! Еще набрался наглости вводить меня в заблуждение, нашептывал, скотина: «Мой фюрер, примите господина Фрайзена. У него очень ценное для «люфтваффе» изобретение. Это такое оружие, которое возвеличит Германию. А вместе с этим и вас!»… Паршивая овца…»

Откинувшись на сиденье, он закрыл глаза, пытаясь расслабиться и с раздражением отметил, что опять думает об этих проклятых машинах с четырьмя громоздкими прицепами, напичканными аппаратурой, которые он увидел утром на испытательной площадке фирмы. На кабинах уставились в небо три антенны. Фрайзен, длинный и тощий очкарик, тыкая указкой, пояснял:

— Первое антенное устройство осуществляет запрос, второе работает на передачу радиоволн, третье — на прием отраженных сигналов…

Писклявый, монотонный голос Фрайзена раздражал, пришлось резко оборвать инженера:

— Короче, что вы хотите от меня?

— Видите ли, установка еще далека от совершенства… — Фрайзен замялся, подбирая слова. Наконец выдавил: — Нужны деньги…

— Ха-а, и вы думаете так легко заполучить их?! Что дадут моим асам неуклюжие махины, за которые надо платить, видимо, не одну сотню тысяч марок?

— Неужели вам не ясна перспектива применения новой техники? — искренне удивился Фрайзен. — Ведь она позволит с успехом противостоять налетам авиации противника.

— Что-о?! Об отражении каких налетов идет речь?! Кто мешал, хотел бы я знать, моим ребятам в Польше? А во Франции? Да я за такие слова…

Фрайзен, пятясь, лепечет:

— Простите, ради бога, простите… Вы не так поняли, господин Геринг. Все знают, что ваши пилоты лучшие в мире. Я только хотел… Но ведь аналогичная техника может появиться в других странах. Она причинит вам излишнее беспокойство!

— У кого могут оказаться эти чертовы антенны?

— У англичан, например… Наконец, у русских.

— Вы предполагаете или имеете определенные сведения?

— Нет, нет. Это лишь мои соображения, вытекающие из оценки уровня развития современной радиофизики…

— Тогда придержите язык.

…Он уже усаживался в машину, когда его окликнул маленький тщедушный человек с физиономией фискала.

— Господин Геринг, моя фамилия Рунге, я всего лишь скромный служащий фирмы. Позвольте сделать небольшое сообщение. Думаю, оно может заинтересовать вас.

— Слушаю.

— В этом портфеле лежат особой длины ленты, нарезанные из фольги. Если сбросить эти полоски с самолета, развеять их в воздухе, то сигнал на приемное устройство станции, которую вы осматривали, будет отражаться и от них. Индикатор покажет множество ложных целей. А самолет спокойно тем временем продолжит полет прежним курсом, уже неразличимый с земли. Как видите, аппаратура, которую вам предлагают, совершенно не страшна для летчиков фюрера, — осклабился Рунге.

— И что же, так можно бороться со всеми подобными станциями?

— Разумеется, достаточно знать длину волны.

— Хорошо, Рунге, давайте ваш портфель. Вознаграждение вы получите по заслугам.

— Благодарю вас, благодарю, господин Геринг, — застыл Рунге в почтительном поклоне.

«Еще один идиот! Что за день…» Пришлось тут же приказать штандартенфюреру СС:

— Чтобы и духа этого иудея Рунге здесь не было. И не приведи господь, если он когда-либо снова попадется мне на глаза…

…Геринг встряхнул головой, как бы отгоняя раздражавшие его воспоминания. Прошуршав колесами по мосту через канал, лимузин въехал в душный Берлин. Вскоре автомобиль остановился у высокого, обвитого плющом особняка с колоннами. Геринг, несмотря на одышку и тучность, энергично поднялся по лестнице в свой кабинет. Открыв несгораемый шкаф, он брезгливо бросил в него портфель Рунге. Набрав код, защелкнул замок, выдохнул: