Ленинград — срочно... - [13]

— Да-а, здесь чутье, даже, можно сказать, талант нужен, Дмитрий Васильевич, — снова высказался Червов. — Не каждый обладает таким воображением, чтобы ориентироваться в пространстве по флюоресцирующей развертке. Вот у товарища, чувствуется, есть такой дар. Как ваше имя-отчество? — наклонился он к застывшему у экрана Микитченко.

Тот от неожиданности опешил, начал бормотать:

— Гарик, Игорь…

— Не отвлекайтесь! Видите, обстановка опять изменяется, — одернул старшего оператора Осинин.

Но цель пропала и больше не появлялась. Может быть, и пошли бы отраженные от нее импульсы, но зарябили помехи, и на дрожащей, извивающейся змейкой полоске уже никто ничего не мог разглядеть. Микитченко, ссутулившись, обреченно сидел у осциллографа. И Соловьев расстроился вконец. Но что он мог сказать? Ясно одно: «Редут-1» пока не в состоянии выдавать исчерпывающие сведения о воздушных налетах врага. «Может, Червов здесь что-нибудь подтянет? Все же кандидат наук, сам корпел когда-то над этими ящиками», — с надеждой подумал он.

Затрезвонил аппарат. Главный пост вызывал полковника Соловьева. Он взял трубку, но никак не мог расслышать, о чем говорили на другом конце провода.

— Гроза, что ли, надвигается? — зло дунул он в трубку. — Алло? Слушаю… Кто?! Неужели? Он, он… Молодчина!.. Кого?..

Настроение полковника менялось на глазах. Он весело подмигнул Осинину, и инженер батальона подумал: «Неужто дали фрицам под дых? Вот было бы здорово!»

Соловьев положил трубку:

— У-уф, что-то душно у вас. — Он снова заговорщицки подмигнул Осинину. — Айда на улицу, проветримся.

Со стороны Финского залива заходила огромная, в полнеба туча. Изредка ее полосовали огненные вспышки молний, грохотал гром.

— Сейчас врежет, — сказал Соловьев и рассмеялся. — Будем прятаться или как?

Инженеры улыбнулись.

— Можно не прятаться, летний дождь — отличный бодрящий душ! — Осинин еле сдерживал себя, так хотел узнать, какие новости сообщили полковнику, поэтому гроза его совсем не волновала.

— Ладно, обрадую. Бондаренко вышел на связь. Нашелся комбат! Сообщил, что находится в расположении наших войск под Выборгом. Вместе с техникой. Потери незначительные. Еще и раненых вносовцев вывез…

«Ну, наконец-то! — радостно подумал Осинин, слушая полковника. — Даже на сердце полегчало. Теперь Борис закрутит. Скорее бы до штаба добрался. Командир есть командир…»

Вдруг обратил внимание на брошенную вскользь Соловьевым фразу.

— Как вы сказали — Казакова?! — переспросил Осинин.

— То ли Казакова, то ли Мазакова, — не расслышал я. Военврач. Знаете ее?

Осинин замялся:

— Да так, фамилия знакомая.

— Ну так вот. Он еще на место не прибыл, а уже требует назначить ее врачом батальона, — продолжил полковник. — Видали каков?! Уж не влюбился ли? Но у него ведь жена, сын, семья крепкая, как я знаю. Да и время — до утех ли сейчас?! Но орел, ничего не скажешь…

Осинин уже не слушал: «Неужели Нина? Не может быть! Она уехала в Куйбышев, перевелась на военно-медицинский факультет… Писать перестала месяцев восемь назад… Но как она могла попасть сюда? Почему не сообщила? Нет, это не она. Случайное совпадение…»

— Что с тобой, Осинин? Лица на тебе нет. Заболел? — услышал он откуда-то издалека голос Соловьева. — Ну-ка пошли назад, под крышу. Сейчас и вправду ливанет, зачем зря мокнуть… От твоего самочувствия, товарищ воентехник, многое зависит.

— Не волнуйтесь, товарищ полковник, я здоров, — попытался улыбнуться Сергей.

— Дела серьезные назревают, товарищи инженеры, — перешел на деловой тон Соловьев. — Сегодня шифровка пришла. На днях мы получим из Москвы два «Редута». О-о, сразу ожил, и румянец на лице появился, — показал полковник на Осинина. — Да, дорогой, те самые… Еще один вот-вот поступит с радиозавода. Одноантенный вариант, можно сказать, первая ласточка! Значит, будет у нас еще «двойка», «тройка», «четверка». Можно четырьмя «Редутами» перекрыть ваши зоны-невидимки, товарищ Червов?

— Надо попробовать, Дмитрий Васильевич.

— Конечно, это уже сила! — воскликнул Осинин.

— А расчеты сумеем скомплектовать, хватит специалистов? — спросил Соловьев у инженера батальона.

— Найдем людей. На первых порах одного-двух операторов отсюда можно будет взять.

— С кем же мне прикажете остаться, Сергей Алексеевич? — решительно возразил Червов.

По земле и по крыше домика, у которого стояли офицеры, забарабанили крупные капли.

— Товарищ воентехник! Товарищ воентехник! — со стороны радиостанции бежал радист. — Сталин сейчас будет выступать по радио… Сталин!

Они кинулись к автофургону. Возле него толпились красноармейцы. Дождь усилился. Приемник потрескивал, и Осинин с ненавистью посмотрел на лиловую тучу, закрывшую небо. Сквозь эфирные шумы прорывался тихий, но твердый голос: Сталин со всей откровенностью излагал народу горькую правду о положении, в котором оказалась страна…

Из доклада об итогах первого месяца войны 2-го корпуса ПВО:

«Шесть установок РУС-1 ценой огромных усилий выведены из окружения и перебазированы в район Песочной. Дальнейшее их использование нецелесообразно в виду создавшейся обстановки. Подлежат консервации…»

Старший оператор Микитченко

Район Нарвской губы, деревня Логи. Через двадцать дней