Ленинград - [2]

3 час. 20 мин. Летчики Шавров и Бойко, патрулировавшие на подступах к Ленинграду, отогнали звено «Мессершмиттов-110», которые пытались обстрелять один из наших аэродромов.

3 час. 20 мин. В районе шведского острова Готланд атакован торпедными катерами и потоплен транспорт Латвийского пароходства «Гайсма».

3 час. 30 мин. На подходах к Кронштадту фашистский самолет обстрелял пароход «Луга».

3 час. 45 мин. 12 иностранных самолетов сбросили магнитные мины на кронштадтском рейде.

Телеграмму наркома обороны маршала С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала армии Г. К. Жукова, предупреждавшую о возможном нападении гитлеровской Германии на Советский Союз, в штабе Ленинградского военного округа получили в половине первого ночи. С ней сразу же познакомился и второй секретарь Ленинградского горкома партии Алексей Александрович Кузнецов, который после закончившегося накануне пленума горкома партии так и не уходил из своего рабочего кабинета. Кузнецов тут же распорядился вызвать в Смольный группу ответственных руководящих работников, в том числе секретарей райкомов партии. Из Келомякк (ныне Комарово), с других пригородных дач, с разных концов города съезжались к Смольному «эмки». Сгустившаяся ненадолго светлая ночная мгла уже рассеялась, ласковое утреннее солнце поднялось над городом. Кузнецов без особых предисловий прочел переданную ему из штаба телеграмму. В кабинете секретаря горкома повисло тяжелое молчание. Наконец кто-то спросил:

— Что же это? Война?

Для Кузнецова, знавшего несравненно больше других, сообщение не было полной неожиданностью. Еще в декабре прошлого года наша разведчица сообщила, что у норвежско-финляндской границы сосредоточено около 60 тысяч немецких солдат. Разведчица прямо предупреждала: «Нападение должно быть весной на Ленинград. Будьте на страже». Тогда же стало известно, что в оккупационных фашистских войсках на севере Европы изучают русский язык. В Финляндии строились дороги, ведущие к советской границе, в приграничных районах была создана запретная зона, закрыт свободный въезд в портовые города, на побережье Ботнического залива, а с 10 июня началась эвакуация населения из приграничных районов, скрытно приступили к мобилизации и переброске войск к советской границе.

Последние дни чрезвычайно подозрительно вели себя немцы, по разным причинам оказавшиеся в Ленинграде. В частности, немецкие торговые суда (их всегда много стояло здесь) снимались с якоря, не закончив погрузки. Взвешивая еще раз все ему известное, Кузнецов помолчал, потом решительно подтвердил:

— Скорее всего — война.

Обменяться мнениями толком не успели: Кузнецова вызвали к аппарату прямой связи с Москвой. Он внутренне был готов к тому, что услышал, и вернулся обратно внешне таким же спокойным, каким был. Только еще собраннее обычного:

— Война, товарищи!

Похоже, Кузнецов заранее обдумывал, как быть и что делать в этом именно случае. Напутствие у него получилось четким и конкретным. Заключил так:

— Никакой паники и малодушия! Но надо и отрешиться от настроений мирного времени… Как учил Ленин: «Коль война, так по-военному».

В действие вступал четкий, отлаженный во всех своих звеньях партийный аппарат. В райкомы срочно созывали партийный актив, председателей исполкомов, руководителей предприятий и организаций. Представители райкомов направлялись в военкоматы, на спешно организуемые мобилизационные пункты, вокзалы, предприятия и в организации железнодорожного транспорта — во все те места, которые становились сейчас своего рода нервными узлами, главными точками притяжения огромного города. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР мобилизация должна была начаться на другой день, но уже через полчаса после правительственного сообщения о начале войны в райвоенкоматы стали приходить первые добровольцы; многие, судя по всему, даже не заглянули домой.

В Ленинграде немало предприятий в то воскресенье работало; по всему городу негодующей, бурной волной прокатились митинги, и уже тогда в резолюциях, принятых в цехах Кировского завода, прозвучало:

— Мы превратим навязанную нам войну в войну Отечественную и разгромим, как всегда громили, врага!

Когда поздно ночью в горкоме партии подводили итоги дня, представители горвоенкомата доложили, что действуют почти все призывные пункты и туда без всяких повесток явились десятки тысяч человек, а в Московском районе почти все военнообязанные — больше 90 процентов. Кузнецов размышлял:

— Отовсюду звонят, что приходит много пожилых или совсем молодых людей, не подлежащих мобилизации. Что с ними делать? Может, есть смысл формировать из них добровольные отряды для охраны предприятий, военных объектов, для борьбы с лазутчиками, которые не замедлят объявиться…

Предложение приняли; забегая вперед, скажем, что к 5 июля в городе насчитывалось 168 истребительных батальонов общей численностью 36 тысяч человек, коммунистов среди них было 10 тысяч. В области в состав таких батальонов, ставших первыми добровольческими формированиями ленинградцев, вошел весь партийный и советский актив, начиная с секретарей райкомов партии.