Ленинград Довлатова. Исторический путеводитель - [23]

С 1963 года на Малой Садовой концентрируется поэтическая группа, которая так и определяла себя – «поэты Малой Садовой». Называли они себя «хелекупты», местный аналог американских битников, писателей-дауншифтеров второй половины 1950-х годов: Джека Керуака, Аллена Гинзберга и Чарльза Буковски. Идеология группы выражена в строчках песни Алексея Хвостенко, самого значительного из хелекуптов:

«Пускай работает рабочий,

И не рабочий, если хочет.

Пускай работает, кто хочет,

А я работать не хочу.

Хочу лежать с любимой рядом,

Всегда лежать с любимой рядом,

И день, и ночь с любимой рядом.

А на войну я не хочу.

Елисеевский магазин. 1957 год

Пускай воюют пацифисты,

Пускай стреляют в них буддисты.

Пускай считают каждый выстрел,

А мне на это наплевать.

Пойду лежать на барабане,

На барабане или в бане.

Пойду прилягу на Татьяне,

Пойду на флейте завывать».

Дворец пионеров Невский пр., 39

Ленинградский Дворец пионеров имени Жданова, самый большой в СССР, был основан в 1937 году. Для детей из интеллигентных семейств посещение одного из кружков дворца было едва ли не обязательным. Детская тема в Советском Союзе была своеобразным оазисом. Здесь был меньший контроль, не нужно было так лгать. Многие люди, не допущенные во «взрослые» структуры, занимались детьми. В Ленинграде искусство для детей было особенно ярким. До войны – это знаменитая детская редакция «Госиздата» во главе с Маршаком, два ТЮЗа, Александра Брянцева и Бориса Зона, детские фильмы по сценариям Олейникова и Шварца на «Ленфильме». И после войны, в самые глухие сталинские годы, занятия со школьниками оставались одной из немногих возможностей для самореализации.

Литературной студией Ленинградского Дворца пионеров, созданной еще до войны, в конце 1940-х годов, руководил Глеб Семенов, лучший поэтический наставник послевоенного Ленинграда. Учил он по преимуществу стихотворцев, говорил: «Я, конечно, не могу научить вас писать стихи, это только Господь Бог может, но если я сумею научить вас отличать плохие стихи от хороших, буду считать, что мы с вами не зря тратили время». Занятия проходили два раза в неделю. Один день – теория: рифмы, размеры, чтение классики. Другой – практические занятия, обсуждались сочинения студийцев. За неделю до этого стихи передавались двум рецензентам, на занятии автор их читал в полной тишине, затем выступали оппоненты, шло обсуждение, и, наконец, итоги подводил руководитель. Среди тех, кто занимался в студии (в старшей группе), оказались сохранившие о Семенове самые теплые воспоминания звезды ленинградской поэзии 1950-60-х годов Владимир Британишский и Александр Городницкий. Последний посвятил Семенову такие стихи:

«В оценке первых наших строк

Наставник был не в меру строг.

Тому причиною отчасти,

Что был он худ и невысок,

И с жёнами не слишком счастлив.

Мы все тогда его манерам

Невольно подражали. Он

Казался нам миссионером

Во тьме языческих времён».

Младшую группу вел поэт-фронтовик, вполне культурный, но гораздо более «советский» Леонид Хаустов. Перед студийцами выступали крупнейшие ленинградские искусствоведы Ефим Эткинд и Моисей Альтман. В соседних секциях занимались будущие приятели Довлатова – чемпион мира по шахматам Борис Спасский и прозаик Валерий Попов. Сам Довлатов посещал поэтическую студию Дворца пионеров в среднем школьном возрасте. В детстве Сергей был разносторонне одаренным ребенком: рисовал, лепил, вырезал из дерева. От матери унаследовал и музыкальный слух. Но, в конце концов, победила склонность к сочинительству. В то время о прозе он еще не помышлял, но его выдающиеся способности к версификации проявились рано. Известно несколько его шуточных стихотворений, написанных в школе и опубликованных в школьной газете. В «Ремесле» он пишет: «52 год.

Я отсылаю в газету «Ленинские искры» три стихотворения. Одно, конечно, про Сталина, два – про животных». «В 54-м году я стал победителем всесоюзного конкурса юных поэтов ‹…› Премии нам вручал Самуил Яковлевич Маршак».

Вечно нуждавшийся Довлатов вполне мог, если бы захотел, стать, например, успешным поэтом-песенником. Он, как известно, тонко чувствовал и умел имитировать пошлость, которая почти неотделима от эстрадного жанра, а потому легко работал в поэтике советской лирической песни.

Дворец пионеров со стороны набережной реки Фонтанки. 1960-е

На музыку Якова Дубравина Довлатов под псевдонимом Валерий Сергеев сочинил интимно-лирическое «Свидание с Ленинградом» для тогдашней звезды Ленконцерта Анатолия Королева. Песня звучала по всей стране. Кроме того, поэтику советской лирической песни Довлатов блестяще пародирует в «Иностранке»: «Концерты Разудалова проходили с неизменным успехом. Репертуар у него был современный, камерный. В его песнях доминировала нота сдержанной интимности. Звучало это все примерно так:

«Ты сказала – нет,

Я услышал – да…

Затерялся след у того пруда.

Ты сказала – да,

Я услышал – нет…»

Иронические стихи и эпиграммы Довлатов писал всю жизнь, но своим ремеслом все-таки считал прозу, ритмически отточенную и лаконичную, как поэзия.

Кафе-автомат Невский пр., 45

В 1957 году открылось первое и единственное в Ленинграде заведение под названием «Кафе-автомат». Это было бистро с относительно богатым ассортиментом, включавшим ценимую знатоками солянку и такой деликатес, как сосиски с (неслыханное дело!) тушеной капустой. Ближайшее к Ленинграду место, где умели готовить подобное блюдо, был город Таллинн. Продавали в кафе и пиво, но больше всего манили посетителей собственно автоматы: огромные стеклянные шкафы, где на полках лежали разнообразные бутерброды. Положивший в прорезь 15 копеек наблюдал, как автомат как бы задумывается, потом начинает страшно трястись, производя механический шум. Затем открывалась стеклянная форточка, и можно было вынуть кусок булки с покоробившимся влажным (довлатовские эпитеты) куском сыра.