Ленинград-28 - [3]
Панюшину было все равно. Его попытки вспомнить прошлое напоминали брожение по двору, среди мокрых простыней, вывешенных трудолюбивыми хозяйками — влажная ткань липнет к телу, не давая пройти, и можно только размахивать руками, пытаясь пробраться сквозь белое царство. Что чувствовал Лановой — было известно ему одному. Беспомощные потуги, мутная пелена там, где должны быть какие-то воспоминания, и тугая головная боль. Вот, пожалуй, и все.
Первым воспоминанием Панюшина, было видение сверкающего пятака, брошенного в кофейную банку. А самым первым, пускай и вспомнил об этом Юрий много позже — яркий свет и тревожный блеск кафеля. Во взгляде Ланового, Юрий видел все то же — бестеневую лампу над потолком и кровавые разводы на стеклянном столике.
— Ну, говори, раз вспомнилось — Ильич нащупал таки директорским задом кресло, и теперь Панюшин возвышался над ним, пускай и был просто гостем.
— Симпатичная вещица — Панюшин дотронулся до ключа пальцем.
Лановой положил руку на ключ.
— Не твоего ума дело. Говори, что нужно, и проваливай! — голос директора был тверд и суров. В прошлый раз они расстались не очень хорошо, и Лановой всем своим видом давал понять, что все последующие встречи, если и состоятся, то, вряд ли будут дружественными.
— А нужно мне мил друг немного. Самую малость… — ласково пропел Юрий, и наклонился над столом, упершись кулаками в затертую столешницу.
Игорь Ильич выжидающе смотрел на посетителя.
— Немного информации, и можешь позабыть обо мне навсегда. Без дураков…
В кабинете наступила тишина. Молчал Лановой, пытаясь сообразить, что нужно от него этому проходимцу, вышвырнутому в свое время из керамцеха, молчал Панюшин, поскольку того требовала ситуация.
— Какая информация, ты… — не выдержал первым Лановой.
— Тсс… — Панюшин приложил руку к губам. — Всему свое время, Игорь Ильич. Слушай — шепот, шелест, вихрь, спайка, гром, свет…
Панюшин перечислял кодовые слова, с удовлетворением наблюдая, как меняется выражение лица директора. Лановой открыл рот. Он откинулся в кресле. Рубец на голове налился кровью, а на лбу выступил пот.
Когда Юрий закончил, Ильич был готов к работе — судя по вытаращенным глазам и обвисшим щекам. Панюшин обошел стол, приблизившись к хозяину кабинета. Наклонился, чтобы лучше слышать. Информация распирала директора, он нетерпеливо шевелил губами, словно ожидая разрешения излить всю ту муть, что накопилась в душе с самого перелома. Он был жалок и бледен.
Панюшин удовлетворенно смотрел на Ильича. Ловил его яростный взгляд, в котором бесновалось пламя.
— Говори — сжалился он, наконец, и Лановой облегченно заговорил.
Рассказывал недолго, да и все не то, что хотелось бы слышать Панюшину. Юрий мрачнел, с каждой минутой наливаясь раздражением. Все что знал Лановой, а знал он совсем немного, и так было известно Панюшину. Вот только ключ на столе притягивал взгляд — тонкая трубочка из плексигласа, с пестрой спиралевидной лентой внутри. Ключ поблескивал в лучах жаркого сентябрьского солнца, и Панюшин мучительно пытался вспомнить, где уже видел подобную штукенцию.
Лановой закончил говорить, и замер, уткнувшись пустым взглядом в противоположную стену кабинета. Юрий щелкнул пальцами, и директор как-то враз обмяк. И когда Лановой по особенному засопел, Панюшин вспомнил, что означает блестящая трубочка.
Директор заметил интерес Панюшина, и суетливо схватил ключ. Он уже начал приходить в себя, и пытался сообразить, что происходит. Юрий еще раз осмотрел кабинет. Справа от стола, колыхались на ветру шторы. Панюшин вспомнил, что, входя в заводоуправление, обратил внимание на небольшой балкончик, с осыпающейся штукатуркой. По всей видимости, там за шторами и был выход на балкон. Ну да, точно — Панюшин мысленно прокрутил в голове план здания, который составил в считанные секунды. Что ж, возьмем на заметку, мало ли что.
Панюшин слез со стола, подошел к карте. Похожая была и у него, вот только его карта была куда подробнее. Карта карте рознь — это Панюшин усвоил еще до перелома. Он наклонился, подобрал циркуль. Ого, тяжеловат инструмент.
Лановой, насупившись, следил за всеми перемещениями Панюшина, по-прежнему сжимая ключ в руках. Его голова вновь стала пустой, и эта пустота привычно действовала на нервы. Кажется, они только что о чем-то разговаривали, но о чем? В памяти всплывали только бессвязные обрывки слов да смутные образы, вроде матовой таблички, прикрученной проржавевшими болтами к боковой стенке корпуса автомата для газировки.
Когда Ильич повернулся, чтобы положить ключ обратно в сейф, Панюшин молча бросился на него. Они сопели, пытаясь, одолеть друг друга, свалились на пол, и уже там, собравшись с силами, Юрий заехал директору прямо в висок головкой циркуля. Лановой захрипел и закатил глаза. Потом Юрий душил его, удовлетворенно наблюдая, как дергается грудь начальника, не получая воздуха.
За окном раздался визг тормозов, и Панюшин на мгновение замер, прислушиваясь. Он осторожно, чуть ли не на цыпочках, подкрался к балконной двери, и осторожно выглянул из-за шторы.
К проходной подъехал огромный сверкающий джип. Хлопнули двери, и из недр огромного салона вывалились на свет божий новые хозяева жизни — здоровые молодчики с крепкими шеями. Тяжелые цепи блестели золотом, а лысые затылки придавали особый шарм. Услышав, как тихонько отворяется дверь кабинета, Панюшин нырнул за штору, и вовремя — пронзительный крик секретарши разорвал тишину.
Аннотация:Ты слышишь это каждую ночь, когда ложишься спать. Ты слышишь это каждую ночь, когда спишь. Ты слышишь это каждую ночь, когда вскакиваешь в своей постели, прижимая одеяло к груди, пытаясь хоть как-нибудь защитить себя от этого кошмара. Это ночной ветер поет призрачную колыбельную, и луна подпевает ему серебряным голосом. Это существа, замурованные в толстых стенах дома, пытаются разговаривать с тобой. Это неведомый бог, живущий в подвале, зовет каждую ночь к себе. Вскакиваешь с постели, и некоторое время смотришь в темноту, пытаясь судорожно глотнуть, пытаясь пустить воздух в легкие, ослабевшие от крика.
Игорю везло, жизнь его протекала лениво и буднично. По крайней мере, сам он так считал. Вот и дембель из армии, обернулся крупной вечеринкой. На таком мероприятии, Игорь еще не бывал в своей жизни. И когда к вечеру первых суток, пропала связь и электричество. Он решил остаться в этом пьяном и веселом месте. Где люди лениво двигались в вечном алкогольном угаре. Вот только реальность похоже была против этого. Иначе утро следующего дня, не встретило парня так… Примечания автора: Лайки, комментарии и т. д.
Армия людей взята в осаду в крепости тысячи фонтанов. Войска народов драйтлов готовы сделать выбор. Максуд и Сандрин сделают все возможное, чтобы собрать под своими знаменами силу, которая сможет противостоять амалионам. Новые драйтлы, новые способности, вражеские Творящие, алхимисты… Это сражение обещает стать поворотной точкой в неравной борьбе за господство. Абсолютный, который рождается один на целую эпоху, ненавидит Творящих. Но только он сможет разгадать тайну семи мечей. Будет ли он сражаться рядом с Максудом или против него?
Что если на похожей на Землю планете будут сосуществовать две расы людей кардинально отличающиеся по продолжительности жизни, как, например, люди и эльфы у Толкиена? Очевидно, что образ жизни, мысли и цели у этих рас также будут различными. Почти наверняка долгожители станут использовать «экологичные» и «безотходные» технологии (возможно магию), а технический прогресс, стремительно меняющий привычную среду обитания и характерный для общества «обычных» людей, вероятно, будет совершенно неприемлем с точки зрения их более «живучих» и дальновидных соседей.
Двух свободных искателей приключений в своих корыстных целях с помощью угроз нанимает представитель другой инопланетной расы для выполнения смертельно опасной работы. В процессе выполнения задания они знакомятся с третьим членом экипажа. По возвращении на борт своего корабля оказываются втянуты в целую цепь событий: плен, побег, проход через «Черную дыру».После возвращения в родную галактику вынуждены стать подельниками пиратов. Но, в конце концов, добро побеждает зло.
Инквизитор Рейвенор, обладатель могучей пси-силы и практически неограниченных полномочий ставит себя и свою боевую команду на опасную грань. В своей погоне за неуловимым еретиком Зигмундом Молохом, он решается нарушить прямые указания своего начальства и хуже того - собственные принципы. Рейвенор становится отступником, и в глазах своих коллег он теперь немногим лучше еретика. В поисках ответа о местонахождении Молоха, Рейвенор не гнушается обратиться за помощью к Ведьминому Дому Утохра, обладающему таинственной технологией трипортала.
Произведение о мальчишке, чей отец был сталкером в юности. Парень, конечно, желал попасть в Зону. И он туда попал..Конечно же, отец отправился за сыном. Но Зона вернула не только сына, но и необычную потерю его молодости.