Ленин. Социально-теоретическая реконструкция - [25]
Эти разрывы почти никогда не мотивировались личными причинами, месть или личная ненависть были настолько чужды Ленину, что при политическом сближении он «все прощал» своим противникам. И в этом отношении примером могут служить его отношения с Троцким. Даже в период самых горячих споров Ленина не оставляла порой трудно объяснимая отзывчивость. Однажды, во время сильного ухудшения отношений Ленина с Л. Д. Троцким, Л. Б. Каменев, состоявший со Львом Давидовичем в родственных отношениях, показал Ленину письмо, в котором «Иудушка Троцкий» просил большевиков выдать ему денежное пособие. Ленин дал согласие на выдачу денег.[189]
В такой напряженной обстановке Ленина не удовлетворяло и пребывание в Женеве. Уже 14 января 1908 г. он писал младшей сестре: «Мы уже несколько дней торчим в этой проклятой Женеве… Гнусная дыра, но ничего не поделаешь. Приспособимся».[190] Конечно, могло сыграть роль и сиюминутное настроение, ведь когда за четыре года до этого Ленин прибыл «на жительство» в Женеву, он описывал матери «швейцарские виды» в несколько других тонах: «Внизу везде в Женеве туман, сумрачно, а на горе… — роскошное солнце, снег, салазки, совсем русский хороший зимний денек».[191] В письме от 22 января 1908 г. Ленин сообщал матери о том, что жизнь понемногу налаживается: «Мы устраиваемся здесь понемногу и устроимся, конечно, не хуже прежнего. Неприятен был только самый момент переезда, как переход от лучшего к худшему… Насчет Капри я сразу по приезде застал письмо Горького, усиленно зовущего меня туда. Мы непременно намерены с Надей принять это предложение и прокатиться в Италию…» Видимо, виновата была не Женева, ведь Ленин не чувствовал себя лучше и в Париже, куда он с женой переехал в конце 1908 г.[192] Но еще до этого, во второй половине апреля 1908 г., он, посетив Горького, побывал в Южной Италии, осмотрел Неаполь и его окрестности, Помпею, поднялся на Везувий. В мае он уже прибыл в Лондон, где в течение нескольких недель работал в библиотеке Британского музея над книгой «Материализм и эмпириокритицизм». Переехав в декабре 1908 г. в Париж, Ленин погрузился в теоретическую и политическую работу. Однако даже в условиях обострения фракционной борьбы (Ленин пытался создать альтернативную «партшколу» в противовес богдановской партийной школе на Капри), постоянно выступая с лекциями и участвуя в конференциях, он находил время и для того, чтобы познакомиться с культурной жизнью Парижа. Во всяком случае, в Париже Ленин и Крупская сняли более удобную, трехкомнатную квартиру, в одной из комнат которой поселилась и приехавшая в Париж М. И. Ульянова. В Париж было переведено и издание газеты «Пролетарий».[193] Во французской столице Ленин, встретившись с А. А. Богдановым, смог удовлетворить свою страсть к шахматам. Во время этой встречи произошло знаменитое, запечатленное на фотографии шахматное сражение, которое, к досаде Ленина, закончилось победой Богданова.
И все же этот период жизни очень тяжело отразился на состоянии Владимира Ильича. К тому же ни в России, ни в эмиграции не было видно признаков революционного подъема, разочарование Ленина непрерывно усиливалось. В феврале 1910 г. он писал: «Париж — дыра скверная во многом… Приспособиться вполне к Парижу я до сих пор (через год после поселения здесь!) не мог, но все же чувствую, что назад в Женеву меня теперь только разве особые обстоятельства загонят!»[194] Типичный эмигрантский синдром: «везде хорошо, где нас нет». Почти во все своих частных письмах Ленин жаловался на фракционную борьбу. Кроме этого, он снова и снова возвращается к проблеме, состоявшей в том, что многие русские эмигранты едва сводили концы с концами. По поводу бедственного положения М. Ф. Владимирского Ленин писал: «Бедует здесь эмиграция чертовски. Занятия у меня идут из рук вон плохо. Авось перебьюсь время сугубой склоки…». В данном случае Ленин ссылался на т. н. «объединительный» пленум ЦК РСДРП 1910 г., на котором обострились внутрипартийные противоречия.[195]
Самой большой проблемой, с которой семья Ленина столкнулась в Париже, была чрезмерная городская суета, сильное движение, большие расстояния, требовавшие много времени на поездки по городу. Обычно Владимир Ильич ездил в библиотеки на велосипеде. И он, и его жена любили велосипедную езду. «Мы все ездим с Надей на велосипедах кататься», — писал Ленин матери в августе 1909 г. Но и тут не удалось избежать неприятностей. Однажды у него украли велосипед, а в другой раз едва не пострадал в дорожной аварии. После веселой встречи Нового года[196] январь 1910 года начался неудачно: «Ехал я из Жювизи, — писал Ленин сестре, — и автомобиль раздавил мой велосипед (я успел соскочить)». Ленин, интересовавшийся авиацией, ездил на аэродром, расположенный в 20 км от Парижа, смотреть на полеты аэропланов. Не будет большим преувеличением сказать, что он вообще восторгался техническими новшествами, развитием техники.[197] Хотя Ленин не пострадал в аварии, в течение нескольких дней он чувствовал «обычное» в таких случаях утомление. Правда, позже ему удалось выиграть судебное дело о возмещении убытков и хотя бы получить деньги с хозяина автомобиля.
