Ленин. «Сим победиши» - [241]
При этом, подчеркивал Ленин, необходимо не только указывать на ошибки, «ловить» бюрократов и лихоимцев в наркоматах, трестах и т.п. Главное — учить тому, как устранить недостатки, как наладить работу в соответствии с новейшими достижениями научной организации труда. А для этого специалисты Рабкрина должны знать подобный опыт в странах Европы и США21.
Только так, преодолевая старые чиновничьи предрассудки, без спешки, не торопясь, но упорно и систематически, шаг за шагом, в течение нескольких лет можно заново построить новый Наркомат Рабочее-Крестьянской Испекции. «Правда, этот один наркомат, — заключает Ленин, — должен определять собой весь госаппарат в целом»22.
Совершенно очевидно, что для выполнения столь необычных и масштабных функций в центральном аппарате и на местах был совершенно необходим «не обычного типа состав служащих РКИ»23.
Что касается вовлечения в это дело рабочих, то это должны быть лучшие из лучших, действительно «увлеченные социализмом», не испорченные властью, из числа «заведомо честных и уважаемых в каждом районе», пользующихся доверием «массы, беспартийных, рядовых рабочих, рядовых обывателей»24.
Конечно, эти рабочие «недостаточно просвещены. Они хотели бы дать лучший аппарат. Но они не знают, как это сделать. Они не могут этого сделать. Они не выработали в себе до сих пор такого развития, той культуры, которая необходима для этого. А для этого необходима именно культура»25.
Поэтому в состав нового РКИ должны входить служащие из числа абсолютно честных и порядочных профессионалов с безупречной репутацией. Их должно быть не более 300-400 человек. И к их подбору необходимо отнестись особенно строго, разработав программы экзаменов для кандидатов26.
Важно, чтобы и те, и другие, и рабочие, и служащие-интеллигенты, относились к той породе людей, «за которых можно ручаться, что они ни слова не возьмут на веру, ни слова не скажут против совести, — не побоялись признаться ни в какой трудности и не побоялись никакой борьбы для достижения серьезно поставленной себе цели»27.
Иными словами, речь идет «о сосредоточении в Рабкрине человеческого материала лучшего качества», ибо только такие требования к обновлению госаппарата прилично предъявлять в Советской России, «ставящей своей задачей развиться в социалистическую страну»28.
Ленин нисколько не сомневался в том, что его предложения встретят отчаянное сопротивление, что начнутся толки о том, что слишком много нового «начальства» будет слоняться по учреждениям, внося дезорганизацию, отрывая чиновников от важных государственных дел, что в конечном счете из всей этой затеи «получится один хаос»29.
«Я думаю, — пишет Ленин, — что злостный источник этого возражения так очевиден, что на него не требуется даже ответа». Он наверняка будет исходить «либо прямо, либо косвенно из тех сфер, которые делают наш аппарат старым...» И это вполне объяснимо, ибо в мутной воде канцелярщины проще ловить рыбку. «И лавливали они рыбу в этой мутной воде до такой степени, что только совсем слепые из нас не видели, как широко эта ловля практиковалась»30.
А вот когда после публикации в «Правде» ленинских диктовок «Как нам реорганизовать Рабкрин» и «Лучше меньше, да лучше» Крупская спросила старого партийца-рабочего Василия Николаевича Каюрова, мнением которого Ленин всегда дорожил, тот ответил, что ленинский проект — это как раз то, о чем думали передовые рабочие.
Совершенно очевидно, что во всех указанных преобразованиях особую роль должна была сыграть «верхушка» — руководящие партийные и советские кадры. Новая политика требовала новых подходов, новых методов руководства. И о том, сколь пагубными для дела являются методы, исходящие из критериев гражданской войны — из умения командовать, Ленин в эти годы говорил и писал постоянно.
Противоречие между необходимостью руководства страной, народным хозяйством, используя прежде всего методы убеждения, материальный интерес, мнение ученых и специалистов, с привычкой решать сложнейшие проблемы с помощью приказа, выливавшейся в мирных условиях в избыточное администрирование, становилось совершенно нетерпимым.
Взгляд на массу как на послушные винтики и колесики сложного государственного механизма, которыми можно по своему смотрению вертеть куда и как угодно, пагубен. И «если кто-нибудь забудет про эти колесики, — сказал Ленин на XI съезде партии, — если он увлечется администрированием, то будет беда»31.
Что касается диктатуры, то Владимир Ильич четко различал два понятии: диктатура класса, выражающего волю трудящихся, то есть подавляющего большинства народа (в отличие от буржуазной или фашистской диктатуры) и личную диктатуру. Личную диктатуру Ленин считал химерой.
В январе 1919 года известный историк Николай Александрович Рожков, который в 1917 году был заместителем министра в правительстве Керенского и членом ЦК меньшевиков, написал Ленину: «Положение, по-моему, таково, что только Ваша единоличная диктатура может пересечь дорогу и перехватить власть у контрреволюционного диктатора, который не будет так глуп, как царские генералы и кадеты, по-прежнему нелепо отнимающие у крестьян землю... Надо перехватить у него диктатуру. Это сейчас можете сделать только Вы, с Вашим авторитетом и энергией. И надо сделать это неотложно... Иначе гибель неизбежна».
