Ленин. «Сим победиши» - [223]

.

20 октября Бухарин, находившийся в это время в Петрограде, ознакомившись с письмом, прислал оттуда Сталину и Томскому телефонограмму: «Категорически настаиваю на следующих изменениях текста: во-первых, необходимо обязательное включение и развитие пункта о внутрипартийной демократии; во-вторых, нельзя изображать экономический кризис в столь розовых красках; в-третьих, необходимо гораздо больше использовать ноту о партийном единстве; в-четвертых, уничтожить все признаки газетного фельетона. Документ должен быть в высшей степени строгим и корректным по форме»199.

Увы, это были, как говорится, «цветы запоздалые», и документ ушел в типографию без тех изменений, на которых «категорически настаивал» Николай Иванович Бухарин.

23 октября Троцкий ответил письмом, обращенным также ко всем членам ЦК и ЦКК, т.е. фактически к пленуму, который открывался 25-го. И прежде всего он попытался в этом письме отвергнуть обвинения во фракционности.

«Что существование фракций, т.е. организованных объединений единомышленников внутри партии, — считает Троцкий, — представляет чрезвычайную опасность, это совершенно бесспорно. Но отсюда еще очень далеко до провозглашения фракцией каждой попытки отдельного члена партии или группы членов партии обратить внимание ЦК на неправильности и ошибки проводимой им политики.

...Действительно нефракционный режим в партии может на деле не нарушаться только в том случае, если партия снизу доверху остается активным и самодеятельным коллективом, если... руководящие учреждения... с величайшим вниманием относятся к голосу внутрипартийной критики, не пытаясь ликвидировать всякую самостоятельную мысль партии обвинением во фракционности»200.

Второй вопрос, который поднимает Троцкий, — это стремление «вовлечь в нынешние спорные вопросы имя т. Ленина, представляя дело так, будто бы, с одной стороны, есть продолжение политики т. Ленина, а с другой стороны, — борьба против этой политики». И поскольку для Троцкого «авторитет т. Ленина значил ... не меньше, чем для любого другого члена ЦК», он ответит в этом письме «пункт за пунктом, давая точные цитаты и ссылки на документы, легко доступные проверке»201.

В этой связи он возвращается к истории вопроса о Госплане, о монополии внешней торговли, к дискуссии об «автономизации», о его отношении к крестьянству, а поскольку в письме членов Политбюро приводилось множество самых различных фактов и разговоров, то и Троцкий подробнейшим образом цитирует документы, вспоминает, кто, что, где и когда сказал или написал, объясняет мотивы тех или иных своих поступков.

Для историка вся эта двусторонняя переписка, в сочетании с обширным комментарием публикаторов, дает богатейший материал для исследования, но для нынешнего читателя все более смахивает на склоку. Это тот самый случай, к которому — в определенной мере — применимы слова поэта Игоря Губермана: «...Чем он интересней для историка, / / тем для современника печальней».

Необходим авторитетный и правомочный хозяйственный штаб, считает Троцкий. «До тех пор, пока во главе хозяйственной работы, — пишет он, — стоял тов. Ленин, он был сам в значительной мере своим штабом... Длительный отход т. Ленина от руководящей работы может быть до некоторой степени возмещен только организационно-правильной постановкой руководства хозяйством.

Между тем, мы сделали в этом направлении шаг не вперед, а назад. Хозяйственные вопросы сейчас более, чем когда-либо, решаются в порядке спешности и импровизации, а не в порядке систематического руководства.

...Хаотический порядок решений дел по-прежнему отождествляется с диктатурой партии. Стремление внести в методы и формы партийной диктатуры план и систему объявляются потрясением основ самой диктатуры»202.

Письмо Троцкого поступило в Секретариат ЦК 24-го, а на следующий день, 25 октября, открылся Объединенный пленум ЦК и ЦКК РКП(б). Помимо членов и кандидатов этих руководящих коллегий партии, присутствовали приглашенные по списку Секретариата ЦК 20 представителей десяти крупнейших пролетарских регионов, в основном — секретари губкомов, горкомов, председатели местных контрольных комиссий, в лояльности которых не было сомнений. Им предоставили право решающего голоса. Пригласили и 12 человек из числа тех, кто подписал «Заявление 46-ти»203.

В первый день работы пленума на нем выступили с докладами Сталин и Троцкий, Записи этих докладов не сохранились. Поздно вечером 26-го, после завершения прений, с заключительной речью выступил Троцкий, а итоги дискуссии подвел Сталин. И оба этих выступления законспектировал помощник Сталина Борис Бажанов204.

И доклады, и прения по существу вращались вокруг тех вопросов, которые были поставлены в предшествующих письмах Политбюро, ЦКК и письмах Троцкого. Отвечая на множество конкретных обвинений, выдвинутых против него, Троцкий пытался объяснить, почему споры в Политбюро вылились в столь странную эпистолярную форму.

В последнее время, заявил он, его фактически отстранили от реального обсуждения и решения вопросов, ибо «в Политбюро есть другое Политбюро и в ЦК есть другой ЦК». А посему лучший способ «установить нормальные отношения» — это ликвидировать «тройку» в Политбюро.