Ленин. «Сим победиши» - [188]
При этом, пишет Мария Гляссер, «он взял с нас слово держать все в строжайшей тайне до окончания работы... Именно потому, что он был болен и страшно подозрителен — ему все время казалось, что с ним уже не считаются (я так думаю), обмануть его доверие было для нас немыслимо»385.
1 февраля 1923 года, узнав, что Политбюро разрешило наконец выдать материалы комиссии Дзержинского, Ленин диктует Фотиевой те вопросы, на которые он хотел бы получить четкие ответы.
«За что старый ЦК КП Грузии обвинили в уклонизме... Что им вменялось в вину, как нарушение партийной дисциплины:...
За что обвиняют Заккрайком в подавлении ЦК КП Грузии... Физические способы подавления ("биомеханика")...
Отношение комиссии. Рассматривала ли она только обвинения против ЦК КП Грузии или также и против Заккрайкома? Рассматривала ли она случай биомеханики...
Настоящее положение (выборная кампания, меньшевики, подавление, национальная рознь)».
И еще один вопрос: попробовать сопоставить линию ЦК РКП(б) в данном вопросе «в отсутствие Владимира Ильича и при Владимире Ильиче».
Договорились, что Фотиева, Гляссер и Горбунов, во избежание какого-либо субъективизма, изучат все материалы комиссии, а потом составят общий обзор и сведут воедино свои выводы по тем вопросам, которые поставил и еще будет ставить Ленин. Дав необходимые рекомендации, Владимир Ильич заметил: «Если бы я был на свободе (сначала оговорился, а потом повторил, смеясь: если бы я был на свободе), то я легко бы все это сделал сам»386.
Поначалу предполагали, что на всю эту работу уйдет недели четыре. Но уже 3 февраля Ленин сократил сроки: «Я думаю, — сказал он, — что Вы сделаете Вашу реляцию недели через три и тогда я обращусь с письмом». 5-го, обсуждая с Гляссер ход работы над материалами комиссии, «Владимир Ильич стал рассчитывать, сколько осталось времени до съезда. Когда я сказала, что осталось месяц и 25 дней, он сказал, что это срок, пожалуй, достаточный, но если понадобятся дополнительные сведения, то может оказаться малым, тем более если принять во внимание то соображение, что до Кавказа ехать еще больше... Сказал, что в случае нужды мы можем привлечь к работе Володичеву и Шушанику Манучарьянц». То есть бороться по данному вопросу он собирался всерьез387.
То, чем занимался Ленин и его помощники, для членов Политбюро не было секретом. И на сей раз, не дожидаясь ленинского письма или статьи, они решают упредить его. 5 февраля ЦК РКП(б) направляет всем губкомам и обкомам партии секретное письмо, в котором соответствующим образом информирует и оценивает конфликт в Компартии Грузии.
На следующий день, 6-го, Сталин поручает ленинским секретарям доложить Владимиру Ильичу о содержании данного письма. А когда Мария Гляссер спрашивает, следует ли это сделать до доклада Ленину по «грузинскому вопросу», который ему представят недели через три, Сталин ответил, что вопрос этот теперь решается просто: сообщение о письме ЦК надо включить в готовящийся доклад388.
Поскольку информацию, ушедшую на места, Ленин счел неполной и односторонней, он предпринимает весьма осторожные шаги для того, чтобы его позиция также стала известна партийному активу. 14 февраля вечером он вызывает Фотиеву. «Затруднялся речью, — пишет она, — видимо, устал. Говорил опять по трем пунктам своих поручений. Особенно подробно по тому, который его всех больше волновал, т.е по грузинскому вопросу. Просил торопиться. Дал некоторые указания».
Эти указания Фотиева тоже записала: «...намекнуть Сольцу (член Президиума ЦКК РКП(б) — ВЛ.), что он (В.И. Ленин — ВЛ.) на стороне обиженного. Дать понять кому-либо из обиженных, что он на их стороне.
3 момента: 1. Нельзя драться. 2. Нужны уступки. 3. Нельзя сравнивать большое государство с маленьким.
Знал ли Сталин? Почему не реагировал?
Название "уклонисты" за уклон к шовинизму и меньшевизму доказывает этот самый уклон у великодержавников»389.
Даже если бы Ленин и не написал до этого, в канун нового года, своего письма «К вопросу о национальностях или об "автономизации"», то и приведенный выше краткий текст достаточно точно фиксирует позицию Владимира Ильича по так называемому «грузинскому вопросу».
Поскольку о всей этой работе «тройка» членов Политбюро была осведомлена, с публикацией съездовских тезисов Сталина по национальному вопросу решили не торопиться. И 21 февраля Пленум ЦК постановил: «Тезисы не публиковать, сообщив их т. Ленину (с разрешения врачей). Если т. Ленин потребует пересмотра тезисов, собрать экстренный пленум».
А через два дня М.В. Фрунзе внес на пленум свои предложения и замечания по сталинским тезисам. Документ этот передали в специальную комиссию, в которую вошли Каменев, Сталин, Фрунзе, Раковский, Т омский, Рыков, Рудзутак, Рахимбаев (Туркестан) и Сокольников.
8 марта, на совещании Каменева, Зиновьева, Сталина, состоявшемся на квартире у Троцкого, приняли предложение Сталина: поскольку, «по мнению врачей, свидания с т. Лениным пока еще невозможны», а «без просмотра т. Лениным тезисы эти не могут быть опубликованы, причем не исключено, что т. Ленин, может быть, не одобрит некоторые важные пункты тезисов, в виду чего, возможно, придется созвать экстренный пленум для окончательного принятия тезисов» — в силу указанных причин перенести созыв съезда с 30 марта на 15 апреля 1923 года. Это решение и было принято Политбюро
