Ленин - [22]

— Я не боюсь! — ответил он сухим, хриплым голосом.

— Тогда что же ты решил?

Он подпер голову руками и, не глядя на Лену, заговорил, как будто исповедовался перед самим собой:

— Я давно знал, что брат готовится совершить покушение. Я нашел у него часть адской машины… Меня это ужасало… Я ни секунды не сомневался, что это закончится смертью брата… В случае неудачи его повесит Александр III; если бы покушение удалось — то же сделал бы его наследник… Другого выхода не было, быть не могло! Я мог предотвратить несчастье, уговорить брата, рассказать обо всем матери… Но я не сделал этого… Только мне известно, какие мучения я пережил! Я позволил Александру уехать с бомбами… на погибель. Я не мог поступить иначе! Человек должен жить для идеи и цели, забыв о себе… Его нельзя останавливать!

Он прервался и неподвижно смотрел перед собой.

— А теперь? Что ты будешь делать теперь? Молчать? Страдать? — спросила Лена и потрогала рукой лоб Владимира.

Он взглянул на нее прищуренными глазами и сказал, делая акцент на каждое слово:

— Я следующую бомбу не брошу! Это игра в героизм. Глупая, убогая игра! Бессмысленное кровопролитие… Я клянусь отомстить Романовым, но время для этого еще не пришло… Скоро придет… Тогда польется кровь! Море крови!

— А если это время не придет?

— Придет… Я его подгоню! — ответил он, ударяя по столу кулаком.

Лена посмотрела на него с недоумением.

АЛЕКСАНДР УЛЬЯНОВ

(старший брат первого диктатора России,

повешенный за покушение на царя Александра III)

Ей казалось, что этот парень бросается пустыми, громкими фразами, чтобы обмануть ее и себя, оправдать свою трусость и безделье. Вдруг она заметила его острый, направленный на нее взгляд. В этот момент он был похож на хищную птицу. Он жег ее, проникая в самые тайные уголки ее мозга.

Она почувствовала, что он все видит и понимает каждое движение ее мысли.

Он опустил глаза и сказал:

— Ничего я не боюсь и никого не собираюсь обманывать! Сердце приказывает мне бросить бомбу немедленно, но разум подсказывает, что время для мести придет тогда, когда будут сводиться счеты за века минувшие и когда будет написан план на века, которые грядут. Я это совершу, Лена!

В голосе Владимира звучали великая сила и горячий порыв.

Она на одно, но только на одно мгновение поддалась этому впечатлению. Затем вернулось сомнение и болезненное подозрение о неискренности, о попытке направить ее внимание в другую сторону.

Она молчала, глядя на него с упреком.

Владимир снова впился в нее острым взглядом раскосых глаз, и бледная улыбка пробежала по его губам.

Он встал. На его лице появилось сомнение.

Шипящим, почти злым голосом он сказал:

— Лена, я мог бы сейчас же молча уйти. Знаю, что ты обо мне думаешь, и не буду оправдываться. Я делаю так, как хочу! Скажу только, что ты единственный и последний человек, которого я любил. Я к тебе вернусь, когда исполню то, о чем только что сказал!

Она сильно сжала руки и прошептала:

— Я никогда тебя не забуду…

Ей хотелось, чтобы он подошел, как делал это всегда, и молча прижал к себе.

Владимир не сделал этого. Только охватил ее еще раз загадочным, неуловимым взглядом и подумал с неприязнью и презрением: «Не поверила! Думает, что я трус!»

Она сразу же стала для него чужой, ненужной; еще мгновение, еще одно слово — и могла бы показаться врагом, для которого у него не было бы иного чувства, кроме ненависти.

Он вышел, не оглядываясь больше.

Его не мучали страдания, и он не испытывал грусти из-за разлуки с Леной.

Возвращаясь из гимназии, он все время проводил с матерью, страстно учился и читал.

Он стал еще более спокойный и молчаливый.

Мать спросила, почему он прервал знакомство с Остаповыми.

Он солгал, будто ему намекнули, что очень рискуют, поддерживая отношения с семьей заговорщика.

— Пускай профессор Остапов спокойно получит орден, которого так жаждет! — закончил он, рассмеявшись.

Оставшись один в своей комнате, он подумал, что поступил никчемно, дискредитируя в глазах матери старого приятеля, златовласую Лену и безликого, безразличного ко всему профессора.

— Эх! — махнул он презрительно рукой. — Все хорошо, для того чтобы проще и быстрее достичь цели! По крайней мере, теперь меня никто не будет беспокоить!

Он очень быстро обо всем забыл. Учился как сумасшедший, готовясь к выпускным экзаменам, которые сдал отлично.

Владимира Ульянова отметили золотой медалью, и он поступил в Казанский университет на юридический факультет.

Каникулы вместе с сестрами и мамой он провел у тетки, а вернувшись осенью, узнал от приятелей, что доктор Остапов с дочерью уехали в Петербург, а профессор был направлен на должность инспектора гимназии в Уфу.

Владимир вздохнул.

Все время бдительный, контролирующий себя, он установил, что это не был вздох грусти, а скорее — облегчения, осознания окончательной ничем не ограниченной свободы.

— Я потерял то, что было мне дорого, но то, что я нашел — велико, как неописуемое сокровище! Свобода! — прошептал он сам себе.

Он чувствовал себя могучим.

Глава VI

Университетская жизнь в Казани была более бурной, чем в столицах под неустанным надзором жандармов и политической полиции, в которой тайно служили некоторые профессора и студенты.