Ленин и философия - [35]
Таким образом, и политические, и личные, заложенные в нем образованием «ментальные привычки» давали ему немного шансов стать «гегельянцем»[24]. Но то, что выплескивание вместе с мутной водой непоследовательности ребенка диалектики чревато тупиком, доказывают хотя бы события 1968 года. Концепция «процесса без субъекта», превратившая субъектов в воображаемые следствия идеологических структур, столкнулась в мае 68-го с практически-историческим «перечеркиванием» своих предпосылок и выводов — с восстанием этих отрицаемых индивидуальных и коллективных субъектов. Такое эмпирическое неподтверждение теории не могло не привести к тому, что «размывание и разложение альтюссеровского марксизма как течения прогрессировали и завершились к середине 70-х годов»[25]. Печальной инсценировкой этого размывания теории вследствие столкновения ее с историей стала коллизия отношений восставших студентов и самого Альтюссера. Дело в том, что значительная часть студенчества вдохновлялась как раз альтюссеровской интерпретацией марксизма и хотела видеть его в своих рядах — отсутствие его в мае в Париже было воспринято с разочарованием, переходящим в негодование, на стенах домов Латинского квартала было написано: A quoi sert Althusser? Althusser — a rien (На что годится Альтюссер? Ни на что).
Но Альтюссер провел эти дни, будучи на лечении в одном из санаториев [26]…
И все же надо сказать, что сегодня, во время грандиозной путаницы в умах и смятения в душах, Альтюссер с его требованием ясности, с его призывом к опоре на идеалы рациональности и научности кажется прямо-таки глотком чистого воздуха в давно не проветривавшейся комнате. Альтюссер — подлинный наследник великой традиции французского рационализма, от которой так далеко отклонился, например, постструктурализм [27].
В этой связи стоит отметить еще один момент, тесно связанный с альтюссеровской презумпцией ясности и интеллектуальной трезвости. Напоминая, что Альтюссер называет себя «философом в политике и политиком в философии» и что для него философия не есть некая автономная сфера саморазвивающихся смыслов, а представляет собой интервенцию классовой борьбы в область теории, Фредрик Джеймисон пишет:
«Такое понимание предполагает, что тексты Альтюссера всегда полемичны и ситуативны. Они всегда обращены к конкретному историческому и политическому контексту, с помощью которого он стремится выявить то, что действительно стоит на кону, и показать тот или иной теоретический спор как борьбу марксистского материализма с идеализмом любых оттенков. Характерная резкость и даже некоторая задиристость его текстов являются следствием этой принципиальной полемической установки. Он всегда нацелен на вскрытие предрассудков, в которых мы не отдаем себе отчета, и неутомимо уточняет и разнообразит свой анализ этих предрассудков… Это значит, что каждая идея, о которой идет речь на этих страницах, выступает как идея, которая всегда кому-то принадлежит, как идеологическая проекция некоей поддающейся идентификации (политической) позиции и что Альтюссер никогда не приступает к корректному с его точки зрения изложению этой идеи, не опровергнув сперва своих идеологических противников и не показав их как подчиняющихся той или иной идеологии».
Сам Альтюссер тоже тематизировал свое стремление «прокалывать» область идеологизированных «мнений» и проникать в суть дела, к тому действительному положению дел, выражением которого являются философские категории и теории; причем он был уверен, что эту ясность видения дает ему именно опыт политической жизни.
«Хорошо известно, для того чтобы найти нефть, необходимо сделать пробное бурение. Острый бур проникает глубоко в почву и возвращается с образцами породы, которые дают точное представление о строении слоев земли и есть ли там нефть… Сейчас я ясно понимаю, что в философии действовал точно так же. Фразы, которые я находил в книгах или случайно встречал в разговорах, были некими "философскими образцами породы", на основании которых мне было легко определить (используя методы анализа), что лежит в глубине той или иной философии».
Строгая установка на вскрытие идеологических противостояний, на умение отличать главное от второстепенного — важный аспект философской страсти Альтюссера. То, что некоторым может показаться чрезмерной резкостью, стирающей нюансы, другие могут воспринять как стремление проникнуть в суть вещей, дабы не стать жертвой застилающих умственный взор идеологических испарений. Сегодня, когда и общественное бытие, и общественное сознание находятся в состоянии взвеси и неопределенности, нам стоит поучиться у Альтюссера его умению мыслить последовательно и ясно.
III
Все сказанное выше — лишь крайне беглый очерк, правомерность которого может доказать только будущий подъем социальной активности тех, кто своим повседневным трудом производит сегодня прибавочную стоимость. Этот очерк сделан в условиях отсутствия не только традиции «альтюссероведения», но и глубокого кризиса философской традиции в целом, к тому же в условиях продолжающегося минимума общественной активности в стране И марксизм в целом и философия Альтюссера в частности могут доказать обоснованность своих претензий на истину только в связи с исторической динамикой народных масс и классов. Надо отдать должное Альтюссеру. При всем переживании своей трагедии и тяжелом переосмыслении своей философской работы, подводя итоги жизни, он настаивал именно на таком понимании истории, массовых движений и роли в них интеллектуалов:
Луи Пьер Альтюссер (1918–1990) – французский философ-марксист, теоретик структуралистской версии марксизма. Член Французской коммунистической партии (1948–1980), профессор Высшей нормальной школы (Париж).
Книга Луи Альтюссера «За Маркса» — важнейший текст западного марксизма после Второй мировой войны, выдержавший с момента своей первой публикации пятнадцать переизданий. Он произвел революцию в прочтении классических работ Маркса, заложив основы нового понимания философии, политики, истории. Книга содержит разработку базовых понятий, составивших фундамент так называемого «структуралистского» или «недиалектического» марксизма.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.