Лекции по психоаналитической психиатрии - [6]
больные шизофренией, преодолевшие период обострения и доступные лечению, попадались больные с субдепрессивными состояниями, пережившие приступ мании или депрессии. Некоторые из них поддавались гипнозу. В то время в больнице находилось мало психоневротиков, если считать, что они вообще встречались. Фактически, думается, положение не изменилось и сегодня, хотя больных диагностируют подобным образом. Речь идет, конечно, о настоящих психоневротиках, об индивидах, страдающих истерией, навязчивостями, фобиями и, несмотря на это, не попадающих в больницу. Такие больные не хотят находиться в больнице и никогда в ней не остаются, даже после уговоров. На раннем этапе своего опыта я пришел к выводу, что больной, желающий остаться в государственной больнице или даже лучшем частном институте, является шизофреником. Я придерживаюсь этого мнения и по сей день.
Так или иначе, я проводил гипноз на стольких больных, сколько мог отобрать. На некоторых гипноз действовал хорошо, другие не поддавались. Однажды я попытался загипнотизировать молодую женщину посредством обычной формулы: «Вас охватывает дремота. Веки слипаются. Вы погружаетесь в сон. Вы спите». Молодая женщина быстро взглянула на меня и сказала: «Нет, доктор, я не сплю». — «Но вы испытывали схожее состояние хотя бы на пять процентов во время внушения», — упорствовал я. Будучи эгоистом, я решил, что не могу оставить неприятное противоречие. Но несчастная девушка отказалась засыпать!
Со своей дилеммой я направился к известному гипнотизеру, прозванному Квэкенбос*. Он сотрудничал с Колумбийским университетом, ежедневные газеты пестрили рассказами о чудесных исцелениях, осуществленных им посредством гипноза. Квэкенбос оказался приятным,
*В корне фамилии содержится английское слово, переводимое как «знахарь», «шарлатан». — Прим. перев.
обходительным человеком и быстро указал мне на причину затруднений. Он сказал: «Конечно, ваши больные не хотят засыпать, поскольку вы следуете неправильным методам». Квэкенбос приподнял пару маленьких знакомых бутылочек и продолжал: «Дайте больным сильную дозу хлорала или паралдегида, и они уснут». В офисе, где похрапывали больные, у него имелось много маленьких кубиков препарата, и в качестве демонстрации он прохаживался от пациента к пациенту, делая соответствующие внушения. Доктор Квэкенбос заверил меня, что способ действует безотказно.
Мне не пришлось испытать метод Квэкенбоса. Все больные нашей больницы получали горстями хлорал и паралдегид. Препараты обладали выраженным последействием, поэтому больные отказывались их принимать. Иногда мне казалось, что метод представляет собой чистое шарлатанство, и я мог понять, почему многие относятся к доктору с известным подозрением. Однако это было несправедливо. Квэкенбос делал все возможное и фактически в чем-то являлся пионером. Подобно Борису Сайдису, Мортону Принсу и другим деятелям того периода, он искал средства помощи больным. Метод гипноза давал хорошие и плохие результаты, эффект лечения не был устойчивым. Причину нестабильности мы поймем позднее. По крайней мере предпринималась интересная попытка вторгнуться в неизведанную область.
В июне 1907 г. я наконец решил отправиться в Париж, который считал центром психотерапии. Мной овладела уверенность, что в этом городе откроется все относящееся к лечению пограничных заболеваний. Кто-то предложил посетить одну из крупных больниц, возглавляемую Пьером Мари. К большому удивлению, я обнаружил, что здесь гипнотизм и суггестия уже вышли из моды. Сотрудники поделились своими наблюдениями о замещении устраненного методом гипноза симптома другим симптомом.
Они испытывали энтузиазм в связи с новым способом лечения, названным «метод изоляции». Метод по существу представлял собой модифицированную форму лечения отдыхом, основы которого в США заложил доктор Уир-Митчелл. Больного просто изолировали в маленькой комнате, и никому, даже врачам, не разрешалось с ним разговаривать; его хорошо кормили, но не давали медикаментов. Предполагалось, что больной через несколько недель должен выздороветь.
Я всего лишь наблюдал за больными, пока не смог довольно плавно говорить по- французски. Тогда я нарушил правила и втянул в разговор молодую женщину. Она провела в больнице несколько недель и вскоре собиралась домой. Госпитализация оказалась четвертой или пятой. Ей нравилось находиться в приятном, удобном месте и быть свободной от домашних обязанностей. Каждый раз она лечилась в больнице, пока не уставала от одиночества. Тогда сразу информировала доктора о выздоровлении и отправлялась домой.
Я не понимал обоснованности такого лечения. Из анализа этого и других случаев напрашивался вывод, что лечение изоляцией нелучше оставленного метода гипноза. Я был ужасно разочарован французской психиатрией в целом, которая явно отставала в сравнении с постановкой психиатрической науки в Нью-Йорке. У французов проявлялся крайний шовинизм. Они все еще придерживались классификации Пинеля и отказывались признавать достижения Немецкой школы. Я встретил всего двух человек, читавших Крепелина, но они составляли исключение и тайком читали его труды. Сам Пьер Мари был блестящим, очаровательным человеком и отличным неврологом, особенно интересовавшимся афазиями. Он поставил передо мной проблему исследования эпилептических припадков у больных с акромегалией. Когда я рассказал Пьеру Мари, что приехал в Париж изучать пограничные психиатрические заболевания, он высказал мнение, что этим я смогу заниматься в любое время.
Цикл бесед священника Павла Гумерова посвящен тому, как научиться избегать столкновений и конфликтов в семейной жизни, как разрешать конфликтные ситуации, как достичь мира и взаимопонимания в браке.
Книга является первым в России историческим очерком трансперсонального проекта в российской культуре. Авторы книги, доктор психологических наук, профессор Владимир Козлов и кандидат философских наук Владимир Майков, проанализировали эволюцию трансперсональной идеи в контексте истории психологии, философии, антропологии и духовных традиций.Во втором томе исследуется русская трансперсональная традиция и выявляются общие характерные особенности трансперсональной парадигмы в России и трансперсонального мировоззрения нашего народа и великих российских мыслителей.
Осознаваемое сновидение есть сновидение, в котором спящий во время сна осознает, что видит сон. В таком сновидении спящий, достигая полной ясности сознания, с абсолютной уверенностью понимает, что все зримое и ощущаемое — сон, и эта необычная убежденность дает такой уровень свободы и личной силы, который недостижим в обычном сне. Эта книга уже является классическим произведением в области изучения сновидений и, наверное, еще долго будет оставаться одним из главных руководств для тех, кто следует по пути самопознания.
Жизнь – это наша марафонская дистанция. Если терять силы на стрессах и неприятностях, то едва ли мы доживем до достойного финиша. Успешный человек отличается от неуспешного не тем, что не падает, а тем, что умеет подниматься. Мудрый от обывателя отличается не тем, что не реагирует на стрессы и неприятности, а тем, что эта реакция скорее философская, чем злобная или страдальческая. Страхи, трудные люди, обиды, неуверенность, потери были и будут всегда. Вопрос только в том, управляют они нами или мы учимся управлять ими.Эта книга о том, как приобрести эти бесценные навыки.
Название этой книги говорит само за себя — «Как стать успешной стервой, которой все завидуют». Замечали ли вы, что «серую мышку» никто никогда стервой не назовет? А если женщина, наоборот, активно борется за «место под солнцем» и за свой «кусочек счастья» — пожалуйста, готов ярлык: стерва. Может быть, это слово имеет позитивный смысл?Автор полагает, что это безусловно так. Ведь основные черты характера стервы — самостоятельность, прагматичность, высокая адаптивность и беспощадность к себе. Стерва принимает важные решения сама, не перекладывая ответственность на чужие плечи.
Тебе не позволяли хотеть самому? Ты все время жил чужой волей, и поэтому ты сейчас уже не хочешь ничего? Ты разучился хотеть? Боишься выбирать и тебе уже проще жить, как все, и тихо все это ненавидеть?.. Но есть другое предложение: начинать жить снова, потому что сегодня – это не жизнь, а жить все равно хочется, и жизнь стоит того, чтобы ее прожить полной грудью, со всей скоростью! Начинается такая жизнь непросто. Она начинается с детства, а детство – с игры в «Хочу» и «Не хочу». И протестов против того, что «Надо».Эта книга о том, как научиться видеть завтра и сделать свою жизнь радостной!