Лекции по психоаналитической психиатрии - [4]

литературе. Во-первых, вы не разберетесь в нем, во-вторых, это абсолютно не ваша работа. В предлагаемом курсе я намерен сориентировать вас в отношении объяснительной психиатрии к психоанализу.

Полагаю, что смогу прочитать такой курс, поскольку мое профессиональное становление связано с психоаналитическим движением. Прошло более сорока четырех лет со времени, когда доктор Адольф Майер стал директором Нью-Йоркского института психиатрии, называемого тогда Институтом патологии. Доктор Майер готовил меня к должности патологоанатома, и перед обращением к клинической психиатрии я около двух лет проработал в этой должности. Затем в конце 1907 г. стал интересоваться психоанализом. Интерес возник случайно, как, возможно, все в жизни случайно. В тот год я впервые посетил клинику Эйгена Блейлера, где ознакомился с трудами Зигмунда Фрейда. Блейлер и Фрейд умерли, но их труды и влияние остаются с нами. Что бы ни произошло с психиатрией в будущем, эпоха Блейлера и Фрейда всегда будет восприниматься как важный этап. Пройдет, конечно, длительное время, пока психиатрия подвергнется такой движущей силе, которая воздействовала в период научной деятельности этих двух человек.

Я наблюдал за развитием психиатрии все указанное время. Когда читаешь книги по психиатрии за последние два десятилетия, обнаруживаешь в многих из них отсутствие даже упоминания о психоанализе. Однако если вы знаете предмет, то найдете обширный материал, заимствованный у Фрейда. Отсутствие ссылок объясняется, конечно, множеством причин. Некоторые не любят признавать любое заимствование. Особенно это касается ученых! Другие чувствуют, что могут стать жертвой предрассудков при упоминании о психоанализе. В конце концов нас не интересует место какого-то слова или личности на схеме. Наш интерес состоит в изучении природы и происхождения психических заболеваний.

Достаточно, что психоанализ представляет лучший инструмент в достижении данной цели. Мне кажется, до зарождения психоанализа только очень мало одаренных людей реально изучали психические явления адекватным способом.

Когда в 1903 г. я начал изучать психиатрию, самое передовое место занимали труды Эмиля Крепелина — представителя Немецкой описательной школы. Мне всегда нравится говорить о статусе психиатрии в штате Нью-Йорк в период тех лет, поскольку я считаю, что современная американская психиатрия отсюда взяла верный старт и затем постепенно распространилась по всей стране. В то время, сразу после выделения Крепелиным двух емких понятий — деменция прекокс* и маниакально-депрессивный психоз, — его имя блистало во всем мире. В английской, американской, немецкой, итальянской, французской или любой другой литературе докрепелиновского периода можно найти много интересных авторов; у некоторых из них были выдающиеся идеи, но большинство блуждало в потемках. Они все еще говорили о мастурбационном помешательстве и множестве других расстройств, которые в последующем расценивались просто в качестве симптомов. Выделение Крепелиным двух новых нозологий представляло явный шаг вперед. С тех пор его точка зрения вызывала большие или меньшие возражения, но не возникало сомнений в реальности выделенных сущностей. Новые представления по праву позволяют считать Эмиля Крепелина отцом современной психиатрии.

Доктор Адольф Майер, тогда только приступивший к работе в Нью-Йоркском институте, начал знакомить нас со всем новым в психиатрии того времени. Майер обучал нас главным обратом «крепелиновской психиатрии», в которую он привнес много собственных модификаций.

*Устаревший психиатрический термин, приблизительно соответствующий тому, что теперь называют шизофренией. — Прим. перев.

Прежде всего он роздал сотрудникам клиники рефераты работ Крепелина, Циэна, Вернике и других ведущих психиатров. Майер убеждал нас писать истории болезни согласно предлагаемым новым схемам.

Молодые сотрудники, включая меня, легко восприняли идеи Майера. Те, кто мог читать по-немецки, получили труды в оригинале. Нам было приятно, что наконец мы способны описывать больных правильно с учетом их психологических особенностей и некоторыми заключениями о прогнозе. Майер, подобно Крепелину (ученику Вундта), смотрел на больного с позиций психологической нормы. Нас учили описывать отношения и манеры больного, его антропологические особенности. Мы проверяли ориентацию больного, его память, оценивали суждения, инсайт и о.а. Весьма существенно, что психиатрическое обследование всегда предварялось соматическим и неврологическим осмотром.

Чтобы понять радикальность перемен, вы должны обратиться к состоянию психиатрической службы периода 1900 г. и взглянуть на истории болезни. Как правило, они очень просты, и в типичной истории читаешь приблизительно следующее: «Больной поступил в июне 1885 г. Он безрадостен, заторможен, слабоумен». Через несколько лет, случалось, в больнице появлялся новый врач. Читаешь его запись: «Больной заторможен, слабоумен и безрадостен». По прошествии нескольких лет запись гласила: «Состояние больного прежнее» или: «Больной заторможен, безрадостен и слабоумен». Удивительно, сколь много перестановок и комбинаций составлялось из этих слов! Все записи, охватывавшие порой период в тридцать лет, занимали не более трех четвертей страницы. История болезни обычно заканчивалась таким образом: «Больной неожиданно умер. Диагноз: «хроническая деменция». Если вы думаете, что я шучу, пожалуйста, обратитесь к историям болезни. С некоторыми вариациями, наподобие: «Возбужден, взволнован, неугомонен» и соответствующими комбинациями, вы обнаружите в точности сказанное.