Лекции по истории Древней Церкви. Том IV - [212]

Это можно иллюстрировать, решив, так сказать, фактически вопрос о том, насколько популярны были императоры-иконоборцы, начиная с Льва Исаврийца и кончая Константином Копронимом. Решить этот вопрос есть одно средство — обратиться к статистике имен того времени: подданным естественно давать своим детям имена государей, если они только симпатичны для народа. Обилие имени «Александр» среди нашего народа легко объясняется тем, что в глазах его все три императора, с этим именем действительно были благословенные. И. Златоуст рассказывает, что в год прибытия Мелетия в Антиохию жители этого города захотели всех своих родившихся в этот год мальчиков назвать Мелетиями. Можно ли показать теперь то же самое относительно императоров-иконоборцев?

Возьмем период времени, начиная с Халкидонского собора, и посмотрим, как велико было число лиц, носивших имена Льва и Константина на том или другом соборе. По случаю убийства Протерия возник вопрос, признавать ли Халкидонский собор или следует созвать новый. В 458 г. отцы дали письменные отзывы относительно этого вопроса. Не все отзывы дошли до нашего времени; сохранившиеся же составили «Codex encyclius» и содержат 302 имени. Здесь из 302 имен встречаем имя Льва только один раз, имя Леонтия, не идущее, впрочем, к делу, — два раза, и имя Константина — один раз. Объяснить малоупотребительность имен Константина и Льва здесь очень легко: еще не родилось то поколение, которое должно было носить имена в честь императоров-иконоборцев. Спустя целое столетие, на V вселенском соборе из 167 подписей было всего 2 Константина, 2 Леонтия и ни одного Льва. И в это время, таким образом, означенные имена были редки. В объяснение этого также возможно ранее высказанное соображение. На VI вселенском соборе в 172 подписях мы находим {стр. 565} 4 Константина и ни одного Льва, Леонтия одного, из 211 подписей Трулльского собора лишь 4 Константина, ни одного Льва и 2 Леонтия. Таким образом, и в этот период времени ни то ни другое имя не поднимается в своем количестве.

Но процент этих имен быстро увеличивается при императорах-иконоборцах. В подписях собора 787 г. из 384 лиц, находим 30 Константинов и 33 Льва. Полагая (в среднем) возраст подписавшихся епископов в 50 лет, мы должны будем заметить, что к 787 г. процент этих имен поднялся очень высоко, и что, следовательно, императоры-иконоборцы пользовались народной симпатией в весьма сильной степени. Приняв более удобное здесь счисление в промиллиях, мы найдем для Codex encyclius по 3 промиллии по отношению к обоим именам; для V вселенского собора — 12 промиллий, для VI вселенского собора — 23 промиллии, для пято-шестого — 19 промиллий по отношению к имени лишь Константина; для VII — 86 промиллий по отношению к имени Льва и 78 промиллий по отношению к имени Константина.

Правление Ирины (8 сент. 780 — окт. 790 и 15 авг. 797–31 окт. 802) не было так славно, чтобы заставить византийских политиков забыть успехи времени Льва Исаврийца и Константина Копронима. Поэтому заговоры в пользу детей Константина Копронима повторялись не раз (780, 792, 797) в это время. Ирину высоко чтили только те, которые были искони православны, и именно за восстановление иконопочитания. Но даже и св. Феофан строго судит о личных нравственных качествах императрицы: властолюбивая женщина испортила жизнь своему сыну-императору, агитировала против него среди войск, и… 15 авг. 797 г. «έν τη πορφυρά, ένθα καί έγεννήθη», Константин, «γνώμη της μητρος αυτού καί τών συμβούλων αυτής», был ослеплен, и так жестоко, что едва не умер. 31 октября 802 г. Ирина была низложена Никифором и закончила свои дни († 9 августа 803) в аскетических подвигах.

Министр финансов (πατρίκιος καί γενικός λογοθέτης) и на престоле, Никифор (31 окт. 802, † 25 июля 811) был православен, но заимствовал у иконоборцев часть их политической программы и при том наименее популярную — государственную экономию, и налоги: τά καπνικά, «подымное», тя{стр. 566}жело пали и на париков (παροίκους) разных благотворительных учреждений, церквей и монастырей (τών ευαγών οίκων, τού τε ορφανοτροφείου, των ξενώνων καί γηροκομείων τε καί εκκλησιών καί μοναστηρίων βασιλικών). Лучшая часть их имуществ была отобрана в царскую казну (είς τήν βασιλνκήν κοορατορίαν), а налоги (τά τέλη) оставлены в прежнем размере, так что для многих церковных имуществ фактически удвоились. Осуждая эти меры, Феофан порицает и такую, которая направлена была против торговцев рабами. В заговоре Арсавира (февр. 808 г.) оказались замешаны не только государственные люди, но и епископы и монахи и синкелл и сакелларий и хартофилак великой церкви. 1 октября 810 г. какой-то «притворившийся бесноватым» (и потому никого не выдавший) в одежде монаха покушался на жизнь императора. В мутном течении этого недовольства православных против православного императора поднимали свою голову церковные иконоборцы: «в шестиколонной зале (έξακιονίω) некий лжеотшельник (ψεοδερημίτης), по имени Николай, и его приверженцы глумились над св. иконами; за них заступался Никифор, и огорчал архиерея». Когда император пал на войне с болгарами, в Византии ходила и такая молва, «ότι και χριστιανοί πεσόντα τούτον έπέτρωσαν».