Лекции по искусству. Книга 5 - [27]

Когда была попытка найти, что называется политический консенсус, он всегда очень плачевно заканчивался.

И вот я хочу сказать, что это тема очень волнующая — латинская церковь имеет два направления. Она имеет два рукава. Один непосредственно латинско-итальянский, а второй западно-европейский. Или, если сказать совсем грубо: она имеет рукав итальянский и рукав французский. И то, и другое церковь католическая, но они очень разные и ведут себя по-разному. У них совершенно разные художественные традиции. Италия не имеет те формы, что имеет вся западно-европейская идея и те места, куда пришли католические монахи, т. е. в Латинскую Америку, но не на итальянский манер. Она католическая на французско-испанский манер. Итальянской мы займемся немного позже и она замечательна тем, что представляет собой сарай. Это называется базилика. Отдельно к базилике приставлены кампанеллы, а так же и отдельно выстроены крещальны и баптистерии. Но базилика нужна итальянцам для того, чтобы покрасить стены. Для них главное, чтобы была стенка, где они могут писать свои картинки. Как только они видят стену, сразу кидаются за кистями. А зачем мы ездим в Италию? Смотреть итальянские фрески. Если вы решите поделить все это на романское искусство и на готику, это будет категорически неправильно. Не приходит готика на романский стиль. Романский стиль как был, так и остался. Никуда не делся, никуда не исчез, никуда не выродился, ничего не случилось. Это итальянская культура христианская при том Средних веков, итальянская. Романское искусство — это искусство стены, это искусство крепости, которая состоит из стен и церкви, состоящей из стен. На всю Италию есть один собор, в Милане. Абсолютно ложная готика. И мы ездим в Италию смотреть эти стены.

Я сейчас остановлюсь на очень интересном явлении. Посмотрите сюда.

(показывает чертежи католических соборов. Планы всех готических соборов)

Вы видите планы всех готических соборов. Не готических, а латинских и я хочу вам сказать, что все они построены по одному и тому же принципу. Видите некую базилику, в центре крест? Хотя они все разные, но в то же время они все абсолютно одинаковые. Их архитектура сравнима только с египетскими пирамидами и ее больше нет в мире. Как архитектура итальянская, она проста — там главное то, чем она насыщена внутри. А это фрески великих мастеров.

Фасады бывают разными. А что касается западной архитектуры, то это все уникальная архитектура, природа которой таинственна и невероятна. Это архитектура имеет одну и ту же идею, один и тот же план в центре. План называется «вытянутый латинский крест» и всегда имеет внутри себя троичность. Эта часть называется корабль. Очень важное место, где сидят люди.

Интересно сравнение с кораблем. Эта знаменитая стихия англичан: корабль в ночи — великие заблудившиеся корабли, корабли-призраки. Тема блуждающего корабля, проросшего, ставшего на якорь. Как называли Сталина? Наш кормчий и рулевой. А почему его так называли? Потому что он управляет нами. Мы все на корабле. Мы все пассажиры. Поэты-романтики все время писали про корабль. Почему? Потому что корабль имеет очень глубокую поэтическую аналогию. Когда Себастьян Брант впервые написал свою поэму «Корабль дураков» он писал корабль на мели — вставший корабль, проросший до мачты. И он все там же, просто мы оглохли и ослепли, и вместо него мы видим другого героя: господина Пфеннинга.

Трансепт

Трансепт

Трансепт

Но я хочу остановиться на этой части собора. Она очень важная и называется трансепт, то есть трансцендентная часть — это место метафизической встречи человека и Бога. И середина трансепта есть пуповина. Когда вы смотрите на собор снаружи, то видите над собором шпиль или купол. Его всегда возводят над пуповиной трансепта. Таким образом, трансепт — это место не человека. Трансепт — это душа.

Когда только начали строиться православные храмы у них был свой трансепт — подкупольное пространство. Для России трансепт имеет большое значение в любом храме. Вот это трансепт или поперечная черта стала не пространством, а плоскостью. Трансепт сплющился и места, где стоят молящиеся, превращается в вертикально ставший трансепт. И в России это называется Иконостас. Место метафизической встречи мира божественного и человека. Это принципиально и очень важно. Иконостас — это трансепт. Очень важная часть. Там всегда происходит встреча и поэтому мы никогда не смотрим на Иконостас — он внутри нас. Мы стоим перед ним и он всегда смотрит на нас.

Нотр-Дам де Пари (Собор Парижской Богоматери)

Реймский собор

Еще раз повторю: нет более странного в архитектуре, чем готическая архитектура. Деление романского искусства не есть деление временное. Никакого временного деления здесь нет. Это деление принципиальное, идеологическое. Это деление на итальянское и не итальянское, деление на стену и без стены, что очень важно. Я хочу показать вам Собор Парижской Богоматери и Реймский собор. Просто чтобы время не терять. Я уже говорила, что любой храм состоит из трех частей, что очень хорошо видно по Собору Парижской Богоматери.

Первая часть — нижняя, что соответствует кораблю — портал. Собор представляет собой классический образец латинской классической архитектуры, который называется «портальная архитектура». Первый этаж представляет собой порталы, которые обязательно соответствуют кораблю. А в этом месте находится галерея кораблей. Всегда над порталом, здесь или в другом месте, в готическом соборе должна быть галерея кораблей. Обязательно! Это история. Когда вы стоите перед собором, то на вас смотрят короли. На вас смотрит история. Александр Македонский, единственный из язычников, кто был принят и восточной, и западной христианской церковью. За то, чтобы фигура того или иного лица находилась в галерее идут целые «войны». Из-за Наполеона были такие склоки! А в галереях есть короли или папы, которых никто уже и не помнит. Де Голь должен был быть там — его сначала поставили, а потом сняли. А вы можете их разглядеть? Никогда! Никто бы и не узнал, что в галереи стоит та или другая историческая личность, если бы нам об этом не сказали. Вот и стоят они каждый в своей нише. В своем историческом футляре и смотрят на нас. Они ничего друг о друге не знают, их разделяют века и между этими скульптурами крайне редко происходит общение. Они все, как правило, стоят одиноко.