Лекции о сущности религии - [96]

Видимое противоречие между сущностью желания и сущностью религии может быть также выражено следующим образом. Желания человека произвольны, беззаконны и безудержны; религия же дает законы, возлагает на человека обязанности, ограничения. Но обязанности - это не что иное, как те основные стремления, основные склонности, основные желания человека, которые во времена некультурности, при отсутствии образования, делает законами религия или бог, в культурные же времена - разум, собственная природа человека, законами, которым он должен подчинить те или иные особые вожделения, желания и страсти. Все религии, но особенно те, которые имеют значение в истории человеческой культуры, не имели ничего другого в виду, как благо человека. Обязанности, ограничения, которые они возлагали на людей, они возлагали лишь потому, что полагали, что без них невозможно достигнуть и осуществить основной цели, основного желания человека - быть счастливым. Есть, конечно, случаи в жизни, когда обязанность и стремление к счастью вступают в человеке друг с другом в конфликт, когда своему долгу приходится жертвовать даже своей жизнью, но такие случаи- случаи трагические, несчастные или вообще особые, чрезвычайные. Их нельзя приводить, как довод, чтобы тем возвести противоречие между обязанностью, моралью и стремлением к счастью - в закон, в норму, в принцип. Обязанность первоначально по своей природе не преследует иной цели, кроме блага и счастья человека. То, чего человек желает, больше всего другого желает, то он делает своим законом, своей обязанностью. Там, где существование, или, что то же, благосостояние народа, - ибо что такое существование без блага, без счастья? - и тем самым также и благосостояние отдельного человека было связано с земледелием; там, где человек без земледелия не мог быть счастливым, не мог быть человеком, - ибо только счастливый человек есть человек цельный, свободный, истинный человек, чувствующий себя таковым, - где, следовательно, главным желанием человека было процветание и успехи земледелия, там это последнее было и религиозной обязанностью и религиозным делом. И там, где человек не может осуществить своих человеческих желаний и целей, не уничтожив вредящих ему диких зверей, там это уничтожение есть религиозная обязанность, там даже животное, помогающее человеку в исполнении этих желаний, в осуществлении его счастья, в достижении его человеческих целей, является религиозным, священным, божественным животным, как, например, собака в древнеперсидской религии. Одним словом, противоположность между обязанностями и желаниями взята из особых случаев человеческой жизни и не имеет общей истинности, общей значимости. Наоборот:

чего человек в глубине своего сердца желает, то и есть единственное правило и обязанность его жизни и деятельности. Обязанность, закон превращает лишь в предмет воли и сознания то, чего хочет бессознательное влечение человека. Если это есть, - я хочу показать это на примере с духовными особенностями и склонностями человека, - если твое влечение сделаться художником есть твое обоснованное желание, то оно в таком случае также и твоя обязанность им сделаться и с этим сообразовать свой образ жизни.

Но как же приходит человек к тому, чтобы превратить свои желания в богов, в существа, как, например, желание сделаться богатым - в бога богатства, желание плодородия - в божество, приносящее плодородие, желание сделаться блаженным - в блаженного бога, желание не умереть - в бессмертное существо, преодолевающее смерть? То, чего человек желает, и - соответственно своей точке зрения - необходимо, существенно желает, в то он, как было уже сказано, верит, то он считает - в той обстановке, в которой имеет свои корни религия - за нечто действительное или возможное; он не сомневается в том, что это может быть; порукой этой возможности служит ему его желание. Желание уже само по себе имеет в его глазах значение волшебной силы. В древнегерманском языке "желать" - то же, что "колдовать". В древнегерманском языке и религии величайший из богов именовался, между прочим, также и желанием, чем древний язык, как об этом говорит Яков Гримм, в своей "Германской мифологии", выражал понятие счастья и блаженства, исполнения всех благ, и он полагает, что слово Wunsch, желание, происходит от Wunjo, означающего блаженство (Wonne), радость, или всякого рода совершенство. Гримм считает поэтому пережитком древнего языческого словоупотребления то обстоятельство, что некоторые из поэтов тринадцатого века олицетворяют желание, представляют его в виде могучего творческого существа, и при этом Гримм замечает, что у них в большинстве случаев на место слова "желание" можно поставить слово "бог". Если он, однако, при этом отличает значение желания в позднейшем словоупотреблении, когда оно означает стремление к тем благам и совершенствам, которыми обладает бог, от значения первоначального, то не следует упускать из виду, что первоначально в понимании языка и религии желание и предмет желания отождествлялись. Что я хочу иметь, то я имею ведь в воображении; чем я желаю быть - здоровым, богатым, совершенным, - тем ведь я и являюсь в воображении; потому что, когда я желаю для себя здоровья, то я себя представляю здоровым. Именно поэтому желание, как таковое, есть божественное существо, сверхъестественная волшебная сила, ибо оно сыплет на меня из рога изобилия фантазии все силы и блага, какие только я себе пожелаю. С языческим желанием дело обстоит, как с христианским благословением. Благословлять - это то же, что желать блага, благословение, стало быть, то же, что желание, но благословение означает также и предмет, то благо, которое желают себе и другим. "Поэтому и в писании, - говорит Лютер в своем толковании благословения, - обычна форма речи: дай мне благословение, разве у тебя нет больше благословения? - что значит: