Лекарство от нерешительности - [79]
— На это потребуется целая вечность.
— Разумеется. Именно вечность. Я настаиваю. Подумай: если хоть раз каждый побудет другим, разве тогда наконец люди не станут…
— Конечно, станут.
— Нет! — Бриджид ущипнула меня за плечо. — Ты должен со мной взаимодействовать! Думать, чувствовать, а не поддакивать! Если бы ты побывал мной, ты бы взаимодействовал!
Лощина (она же arroyo) сузилась; пришлось перестроиться в колонну по одному, и дискуссия наша сама собой сошла на нет. Бриджид пробиралась по опасной дорожке первая, без всяких посохов или просто палок, зато с мыслями о рае. Наверное, отвар следовало пить не в такой враждебной среде, как живая природа, которая не предполагает ни кресел, ни диванов, ни плееров — одних только пауков. Как бы то ни было, я, вобрав голову в плечи и стараясь ступать след в след за Бриджид, размышлял о круговороте душ во времени, который Бриджид назвала раем. Интересно, думал я, как бы остальным обитателям рая понравилось быть Двайтом Б. Уилмердингом. Почувствовали бы они, что я (мы) менял (меняли) подруг, пробовал (пробовали) наркотики и занимался (занимались) философией потому, что мне (нам) нравилось начинать, но не нравилось продолжать? А потом, сообразив, что запах просроченных начинаний может распространиться на всю мою (нашу) оставшуюся жизнь, обернутся ли эти души, успевшие временно побывать Бриджид — Бриджид, согнувшейся в три погибели передо мной, Бриджид с идеальной попкой, так эротично прикрытой моими штанами, — обернутся ли они назад, ко мне (к нам), скажут ли «Хватит, Двайт»? Возможно, именно этого «хватит» я всю дорогу и ждал… Я совсем запутался и надеялся только, что «хватит» будет исходить от Бриджид. Во всяком случае, я бы на ее месте, оставшись наедине с типом вроде меня, обязательно бы обернулся.
Бриджид резко повернулась на пятках.
— Я дальше не пойду. Посмотри. К несчастью, ты был прав — тут действительно водятся пауки.
Из-за ее плеча я увидел огромного паука, неприлично раззявившего все свои восемь ног в самом центре блестящей паутины. На паутине было написано «No pasaran»; впрочем, возможно, надпись мне только глючилась. Не то слепая, не то неграмотная бабочка, пафосная, словно из салона Тиффани, влипла прямо на наших глазах.
Мне вспомнился день, когда я узнал, что Наташа улетела и я, значит, зря проделал такой путь. Я вздохнул и сказал:
— Пойдем назад.
— Oui, c’est juste, mais…[53]
— Что «mais», Бридж? Ты посмотри, какой паучище!
— А ты посмотри на то, что за пауком. Видишь? Всего несколько метров — и мы будем на поляне. Там трава, там больше света, больше… больше света и воздуха.
— Гм… Давай попробуем его обойти. Как ты думаешь, эту тропу кто-то специально проложил? В смысле, она не из-за дождей образовалась? То есть не только из-за дождей…
— Конечно, нет. Тут не обошлось без мачете.
Чаща за пределами тропы действительно казалась совершенно непроходимой.
— Чертовы пауки, — пробормотал я. — Хорошо бы их всех уничтожить.
Однако такой ход мыслей показался мне недостойным продвинутого примата, и я решил не опускаться до уровня членистоногих. Внезапно у меня созрел план. Я достал из рюкзака блокнот и вырвал из него древний Список Важных Дел. Вот что в нем было:
полторы банки маринованных помидоров
полбанки стручковой фасоли
1 красный перец
кедровые орешки
базилик
кус-кус [по всей вероятности, я собирался готовить для Дэна]
медицинская страховка?
прикладные программы?
туалетная бумага
позвонить:
Ваните
маме
папе?
Я тщательно скомкал Список и заговорщицки посмотрел Бриджид в глаза:
— Понимаешь, что я задумал?
Бриджид мрачно кивнула.
— Я пробегу, затем ты. Ясно? — Вот он, настоящий смелый поступок. Спасибо судьбе за «абулиникс»! И за отвар спасибо! (Если, конечно, к вечеру я не отброшу коньки от этого сочетания.)
— Да, но давай… — начала Бриджид.
— Что?
Собственная смелость трепыхалась у меня в кулаке, и я не собирался ее выпускать. Однако прежде, чем я успел хоть что-нибудь сообразить, мы уже стояли на коленях в грязи и целовались как сумасшедшие. Я елозил руками по волосам и ушам Бриджид, она делала то же самое со мной. Скоро мы перестали понимать, где чей язык, где чьи губы и где чьи десны; под воздействием хаоса слизистую упругую твердь выворачивало, взрывало и плющило. Кажется, никогда еще я так классно не целовался — разве что в четвертом классе, в часовне, со Стефани Петтигрю. Тогда поцелуй длился всего секунду — секунда сначала растянулась, как пружина, но потом, когда все же прошла, снова сжалась, чтобы втиснуться на свое место в потоке времени.
— Вау! — выдохнул я. — Настоящий бельгийский поцелуй. Французы отдыхают.
— В Бельгии такого точно никогда бы не произошло!
Мы продолжали в том же духе. Несомненно, между нами возникла пресловутая «химия» — этим словом бросаются все кому не лень, но никто не может дать точное объяснение.
Наконец я встал — насколько позволяла растительность — и снова морально приготовился к штурму.
— Если погибну, прошу считать меня пламенным борцом за мировую справедливость.
— Не волнуйся, посмертная слава тебе обеспечена. Всемирная паутина пополнится твоим мемориальным сайтом.
— Вот только не надо про паутину.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Ирина Ефимова – автор нескольких сборников стихов и прозы, публиковалась в периодических изданиях. В данной книге представлено «Избранное» – повесть-хроника, рассказы, поэмы и переводы с немецкого языка сонетов Р.-М.Рильке.
Барселона.Город, история которого прославлена великими художниками и легендарными чернокнижниками, гениальными зодчими и знаменитыми алхимиками.Любимый богемой город, где музыкант и переводчик Лукас намерен обрести покой и удачу.Однако встреча с таинственной женщиной открывает для него истинную Барселону — город глотателей огня и безумных прорицателей, людей-призраков, обитающих на средневековых крышах.Его подлинные правители — последователи древней оккультной секты — полагают, что человек, проникнувший в суть Барселоны, должен умереть.
Шангри-Ла.Древняя буддистская легенда о существующей вне пространства и времени Обители просветленных?Или последний островок безмятежности и гармонии в раздираемом войнами, истекающем кровью мире? Шангри-Ла тщетно искали великие ученые, мистики и философы.Но однажды врата Шангри-Ла отворились, чтобы спасти четверых европейцев, похищенных из мятежного Афганистана…Так начинается один из самых загадочных романов XX века «Потерянный горизонт» Джеймса Хилтона, книга, соединившая в себе черты интеллектуальной мистики с увлекательным приключенческим сюжетом!
Как удалось автору найти новый, скрытый смысл в легенде о доне Хуане Тенорио, вошедшем в мировую литературу под именем дона Жуана?Как удалось превратить историю великого соблазнителя в историю великого влюбленного?Что скрывается за известным преданием о прекрасной донье Анне и безжалостном Каменном Госте?Дуглас Карлтон Абрамс представляет читателям свою собственную — совершенно оригинальную — историю дона Хуана. Историю, в которой вымысел переплетен с фактами, а полет фантазии соседствует с реальными событиями…
Следствие ведет… сэр Артур Конан Дойль!«Литературный отец» Шерлока Холмса решает использовать дедуктивный метод в расследовании самого скандального дела поздневикторианской Англии — дела о таинственном убийстве скота на фермах близ Бирмингема.Его цель — доказать, что обвиняемый в этом преступлении провинциальный юрист Джордж Идалджи невиновен.Конан Дойль и его друг и ассистент Вуд отправляются в Стаффордшир.Так насколько же действенны методы Шерлока Холмса в реальности?