Легко - [32]
Другое дело, если их много.
Потом в свежем ночном воздухе появился какой-то запах, сигаретный дым. Понятно, кто к нам подошел. Нет, никто ее не сожрал, хотя, по сути, как бы я этого ни отрицал, лучше бы ее сожрали.
Агата с энтузиазмом: Мы пойдем дальше пешком?
Младенец у нее снова в слинге, надежно закручен в одеяло. Чистый, вся вонь исчезла. Как можно этих детей так быстро почистить, если их родителей никак не удается. Со светлыми глазами, которые сейчас кажутся зелеными, окурок красной точкой передвигается в сумерках, за рукой. Вероятно, от этого открытого пространства и свежего воздуха ее тоже наполнило энергией, так что уговаривает ехать сама, без лишних вопросов.
Шулич мне: Что скажете? Это была ваша идея!
Я смотрю на него. Я? Идти пешком?
Хорошее настроение, охватившее его на природе, похоже, стало понемногу исчезать. Что это? Какая-то проблема? Сразу, как только эта девчонка рядом?
Я: Когда мы спустимся вниз, решим, как дальше. Мне кажется, нам нужно спускаться здесь до Старого Брега и повернуть направо, не так ли?
Агата не двигаясь с места: Нет, налево — дорога справа идет наверх и мимо. Ата, что слева, разворачивается немного ниже.
Смотрю на нее, Шулич тоже. Хорошо, мне так не кажется, только нет смысла теоретизировать: если она нас привезла сюда, следует надеяться, что она нас отсюда и вывезет. А что делать, если нам наше дорогое полицейское управления не выдало даже карту. Такое действительно может случиться только в полиции; и стопроцентно все полицейские с удовольствием всех расспрашивают, куда нужно ехать. В этом случае понятно, почему не могут найти ни одного преступника, хорошо еще, что могут найти дорогу домой.
Шулич снова за свое: «Это была ваша идея».
Прежде чем мы залезли в машину, я должен был заставить девчонку убрать за собой, потому что все использованное, обкаканное белье и грязные салфетки она просто-напросто выбросила на землю рядом с машиной. Да, думаю, эти люди действительно сделаны по-особому: что с них падает, то падает. Через два часа рядом с ней вырастет целая куча мусора, даже если она ничего не будет делать! Да, им можно помогать, я это и собираюсь сделать, ведь она тоже человек, — я мог бы себе это выбить в качестве специального проекта в министерстве, министр меня при этом бы стопроцентно поддержал, лишь бы его оставили в покое, — только большой вопрос, насколько реально здесь можно что-то изменить. Все говорят, что против них никто ничего не будет иметь, если только они согласятся стать цивилизованными, только не очень понятно — а возможно ли их разбудить, вытащить из этой инертной расхлябанности, приучить к порядку? Я что здесь, в роли нового Пигмалиона из Брезовицы? Спокойно, шаг за шагом: на данный момент исправить хотя бы то, что нас действительно сильно раздражает. С чего-то же нужно начать. А начать можно с того, чтобы собственное говно или говно своих детей нужно прикрыть, чтобы не воняло, — или же говно своей собаки, — и убрать в пакетик, пока не появится возможность выбросить его в специальное, для этого предназначенное место.
Господи, так немного надо, чтобы перестать быть цыганом.
Я Презелю: Поехали.
Что, нужно повторить? Презель что-то тянет, какая-то заминка, машина что-то никак не заводится. Смотрю на Агату; лекция о порядке особо ее не задела, она просто таращится, исподволь, явно в шоке, в смертельной обиде, как я вообще мог читать ей мораль о природе и об уборке.
Презель: Похоже, у нас тут небольшая проблема.
Двигатель дергается, но все никак. Природа вокруг такая же, что и раньше. Только восторг куда-то испарился. Или мы сами заставили его испариться. Все стало банальным. В силу обстоятельств.
Шулич: Аккумулятор?
Презель: Откуда я знаю.
Чувствую, как меня постепенно охватывает раздражение и что оно охватывает не только меня. Презель поднял руки над баранкой, потом зло осматривается — как будто виноваты все остальные, а я, мол, все правильно делал, что мне говорили, а сейчас, мол, такое.
Я: Что, что нужно поправить?
Шулич: Без паники. Двадцать метров, и будет спуск вниз.
Шулич открывает дверь, вылезает из машины. Баба молчит, смотрит на звезды. Напряженно слежу за Шуличем, который открыл капот машины. Какой смысл, если такая темнота? Что там сейчас можно увидеть? Хватит дурака валять.
Он стоит, не двигаясь, не шевеля руками. Наконец что-то говорит.
Шулич: Глазам своим на верю.
Презель: Да что там?
Шулич согнулся так, что его не видно.
Шулич: Иди сам посмотри. Черт бы побрал эту девку.
Отодвинулся, а потом обернулся и смотрит назад, в сторону Агаты, которая по-прежнему таращится. Презель открывает дверь, выбирается наружу и тоже склоняется над двигателем. Дотрагивается до чего-то рукой.
Презель: Ха-ха.
Шулич уже рядом, резко открывает дверь со стороны Агаты, и она чуть ли не вываливается из машины. Хватает ее за руку и вытаскивает, так что даже меня сталкивает с сиденья; ребенок почти выпал из слинга, удивленно открыл глаза и начал гугукать. Шулич так сильно потянул, что Агата чуть не упала, в руках полицейского она как кукла; похоже, в первый раз за все время она по-настоящему испугалась, стала просто гуттаперчевой.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
За что вы любите лето? Не спешите, подумайте! Если уже промелькнуло несколько картинок, значит, пора вам познакомиться с данной книгой. Это история одного лета, в которой есть жизнь, есть выбор, соленый воздух, вино и море. Боль отношений, превратившихся в искреннюю неподдельную любовь. Честность людей, не стесняющихся правды собственной жизни. И алкоголь, придающий легкости каждому дню. Хотите знать, как прощаются с летом те, кто безумно влюблен в него?
Альманах включает в себя произведения, которые по той или иной причине дороги их создателю. Это результат творчества за последние несколько лет. Книга создана к юбилею автора.
Помните ли вы свой предыдущий год? Как сильно он изменил ваш мир? И могут ли 365 дней разрушить все ваши планы на жизнь? В сборнике «Отчаянный марафон» главный герой Максим Маркин переживает год, который кардинально изменит его взгляды на жизнь, любовь, смерть и дружбу. Восемь самобытных рассказов, связанных между собой не только течением времени, но и неподдельными эмоциями. Каждая история привлекает своей откровенностью, показывая иной взгляд на жизненные ситуации.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
Книгу составили лучшие переводы словенской «малой прозы» XX в., выполненные М. И. Рыжовой, — произведения выдающихся писателей Словении Ивана Цанкара, Прежихова Воранца, Мишко Кранеца, Франце Бевка и Юша Козака.
Книга представляет сто лет из истории словенской «малой» прозы от 1910 до 2009 года; одновременно — более полувека развития отечественной словенистической школы перевода. 18 словенских писателей и 16 российских переводчиков — зримо и талантливо явленная в текстах общность мировоззрений и художественных пристрастий.
«Ты ведь понимаешь?» — пятьдесят психологических зарисовок, в которых зафиксированы отдельные моменты жизни, зачастую судьбоносные для человека. Андрею Блатнику, мастеру прозаической миниатюры, для создания выразительного образа достаточно малейшего факта, движения, состояния. Цикл уже увидел свет на английском, хорватском и македонском языках. Настоящее издание отличают иллюстрации, будто вторгающиеся в повествование из неких других историй и еще больше подчеркивающие свойственный писателю уход от пространственно-временных условностей.
Словения. Вторая мировая война. До и после. Увидено и воссоздано сквозь призму судьбы Вероники Зарник, живущей поперек общепризнанных правил и канонов. Пять глав романа — это пять «версий» ее судьбы, принадлежащих разным людям. Мозаика? Хаос? Или — жесткий, вызывающе несентиментальный взгляд автора на историю, не имеющую срока давности? Жизнь и смерть героини романа становится частью жизни каждого из пятерых рассказчиков до конца их дней. Нечто похожее происходит и с читателями.