Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать - [17]
В ту пору Лондон выглядел довольно неказисто. Посещая издательства, расположенные в центре города, — скажем «Рутледж» («Routledge»), — я шел мимо разбомбленных кварталов, на месте которых лишь значительно позднее, в эру Тэтчер, вознеслись сверкающие небоскребы. Да и издательский мир Великобритании тогда еще не распался на два лагеря, как сейчас, — не существовало нынешней пропасти между горсткой научных издательств и массовыми, чисто коммерческими фирмами. Большинство лондонских издательств выпускало широкий ассортимент книг, так что практически в любом из них можно было найти значительные литературные произведения и работы по общественным наукам. Самыми захватывающими были книги по политике и истории, но и в других сферах тоже шло бурное брожение. Я отыскал работы экономиста Джоан Робинсон, политического философа Р.Х. Тони и социолога Тома Боттмора. Что до такого выдающегося деятеля, как Ричард Титмусс, главный английский теоретик «государства всеобщего благоденствия», то мы выпустили его ставшую классикой книгу «Отношения дарения» («The Gift Relationship»), где безвозмездная сдача крови донорами рассматривается как символ общественных отношений. В 60-е годы политический климат в Америке изменился настолько, что «Нью-Йорк таймс бук ревью» смогло уделять такой литературе место на своей первой полосе.
Я не только приобретал права на уже готовые вещи, но и начал заказывать книги молодым английским историкам и прочим авторам. С давних пор меня очень занимала программа массового социологического наблюдения в период Второй мировой войны, когда интервьюеры, разъехавшись по всем уголкам страны, фиксировали жизнь простых граждан. Познакомившись с молодым историком Энгусом Колдером, я предложил ему написать книгу на основе этих изысканий. Так появилась «Народная война» (Angus Calder «The People’s War»), по-прежнему остающаяся одним из лучших исследований по английской истории того периода. Еще один молодой историк, Рональд Фрэзер, принес нам удивительную историю, записанную по устным рассказам испанского республиканца, который у себя на родине занимал пост мэра маленького городка, а после победы Франко был вынужден скрываться. «В подполье» стала первым из множества исторических трудов, написанных Фрэзером по нашему заказу. Стоит отметить также его масштабную устную историю гражданской войны «Кровь Испании» (Ronald Fraser «In Hiding», «The Blood of Spain»).
Поездки в Великобританию позволяли мне не только вербовать авторов, но и знакомиться с многочисленными молодыми людьми, моими единомышленниками, которые начинали задавать тон в местном издательском мире. Самая интересная компания в то время собралась вокруг «Пенгуина». Стареющий Аллен Лейн, ища главного редактора для «Пенгуина», остановил свой выбор на молодом книготорговце Тони Годвине, и благодаря тому в резиденции издательства — неброском георгианском особняке на Джон-стрит — создалась такая высокая концентрация талантов, какой еще не знало английское книгоиздание. Редакторы Дитер Певзнер, Чарльз Кларк, Тони Ричардсон вдохнули в «Пенгуин» новую жизнь и обеспечили английского читателя широчайшим ассортиментом новаторских книг как в области художественной литературы, так и в других сферах. Придя к ним со списком наших проектов, я встретил самый радушный прием. Факт сотрудничества с «Пенгуином» заметно облегчил нам контакты с другими зарубежными издательствами. Так началось партнерство «Пантеона» и «Пенгуина», которое длилось много лет и воплотило в жизнь, несмотря на разницу в наших «весовых категориях», множество совместных проектов. Спустя много лет, когда из «Пенгуина» ушло несколько ведущих редакторов, я сумел убедить своих коллег по «Рэндом хауз» оказать им финансовую поддержку. Так возникло небольшое независимое издательство «Уайльдвуд» («Wildewood») — полная противоположность той фирмы, из которой позднее вырос «Рэндом хауз Ю. Кей.» («Random House U.K.»). «Уайльдвуд» задумывался как небольшая, серьезная фирма, которая будет заниматься распространением книг в мягкой обложке, выпускаемых «Рэндом» под маркой «Винтидж» («Vintage»), а также розыском новых идей и авторов в Англии. К сожалению, спустя несколько лет эксперимент прекратился.
От Чарльза Кларка я впервые узнал о работах Рональда Лэнга[41], молодого психоаналитика, рьяного критика средневековых методов, все еще применяемых в британской психиатрии. Вместе со своим коллегой Дэвидом Купером Лэнг написал солидный научный труд «Разум и насилие». Но работа «Политика опыта», которую мне дал Кларк, представляла собой нечто радикально иное. То было пламенное полемическое выступление, где опровергалась традиционная точка зрения на сумасшествие и предлагалась альтернативная интерпретация этого явления, а под конец приводились пространные описания галлюцинаций, вызываемых ЛСД. «Политика опыта» вызывала настоящий шок, и вначале я замялся, не зная, как отреагирует на книгу психоаналитический истеблишмент Америки, известный своим непоколебимым консерватизмом. Но мудрый Чарльз посоветовал мне отбросить сомнения — и «Политика опыта» снискала невероятную популярность (издание в мягкой обложке разошлось полумиллионным тиражом), дав начало головокружительной карьере Лэнга. Позднее мы выпустили ряд его замечательных книг по психоанализу, в том числе «Расщепленное Я» и «Я и другие».
