Легкий кораблик — капустный листок - [23]

На следующий день на большой перемене к нему подошла Нина Петрова. Вообще-то она ему нравилась — один раз он даже ее портфель нес — но сейчас было не до девчонок!

— Федоров! Ты двойками и поведением подводишь наше звено. Мы — на последнем месте по маршруту в страну знаний.

— Ну и дальше что?!

— Исправляйся!

— Да ну?

— Теперь насчет лома. Ты не собираешь.

— Хватит с меня прошлого года!

— Лом всегда нужен! — строго сказала Нина Петрова и в упор посмотрела на Федорова. — Ты пионер, и это — твой долг!

— Конечно, долг! — поддержал звеньевую Цаплин. В его кармане лежала записка: «Игорь! Помоги мне, пожалуйста, в сборе лома!»

Цаплин был наверху блаженства: шутка ли — записка от Петровой!

— И бумагу надо собирать! — добавил Венька, сжимая в кулаке другую записку: «Веня! Помоги мне, пожалуйста, в сборе бумаги!»

— Вы что, не в себе?! — спросил приятелей Саша.

— Сказано тебе — лом всегда нужен! — рассердился Цаплин.

— И бумага, — добавил Венька.

На уроке Федоров получил записку: «Саша, давай с тобой дружить. Н. Петрова».

Он ответил: «Ладно. Только я скоро уезжаю навсегда».

Ему вдруг захотелось уехать от всех сию же минуту. Пусть без него попляшут — вспомнят тогда Федорова. Не только плохим он был…

Вторым уроком была математика. Саша пошел к учительской. В учительскую входили и выходили учителя, и он отметил, что их Любовь Ивановна — самая красивая…

— Ты кого ждешь, Федоров?

— Вас! Вас я жду!

Они отошли в сторону, а Федоров все смотрел на Любовь Ивановну, словно увидел ее впервые, и Любовь Ивановна вдруг смутилась, одернула серый свой костюмчик и сказала:

— В чем дело, Федоров?

А у него в голове туман какой-то сделался — то ли от волнения, то ли от чего-то еще. Он начисто забыл, что хотел сказать.

Любовь Ивановна смотрела на него с тревогой и ждала. Этот Федоров вел себя странно, а лицо у него удивительное было. Вообще у всех ее мальчишек лица удивительные, а у этого — самое удивительное: что ни скажет — всему поверишь…

— Так в чем дело, Саша?

— Извините меня, Любовь Ивановна! — в отчаянии сказал он, вдруг понимая, что никогда ему не высказать того, что хотелось.

Любовь Ивановна очень удивилась: ничего не случилось такого, за что следовало прощения просить.

— За что, Федоров?

— Сами знаете! — ответил он и понес какую-то несусветную историю про себя, Красномака и Стародубцева. Сюда же он примешал какого-то Ивана Даниловича и Анну Кирилловну.

Почти с испугом смотрела на него Любовь Ивановна, поражаясь тому, как быстро и взволнованно он говорит.

— Ты, Саша, задумываешься о большом, но вся беда в том, — наконец сказала она в ответ, — что ты не знаешь Закона Открытого Сердца. По этому закону жили еще отцы и прадеды наши, которые встречали новых людей с улыбкой и радостью — как Красномак меня встретил на первом уроке. А ведь мне страшно было идти к вам после Анны Кирилловны! А ты, Саша, заранее решил, что и я и Стародубцев — плохие, не из твоего класса, для тебя неинтересные люди?

Саша совсем потупился. Любовь Ивановна прохладной рукой подняла его голову и сказала:

— Пойдем на урок, Саша! Мы и так опаздываем!

И они пошли в класс. Но самый важный урок для него уже состоялся.

Разговорчики

Как ни жаждал четвертый «в» мира — мира не было. Петя очень переживал, что вся эта война началась из-за него. Вдобавок, как назло, Федоров не выходил у него из головы: Борька уж так его разрисовал и раскрасил, что невозможно было не поверить в Федорова. А Федоров другим оказался. Петя никак не мог понять, какой Саша настоящий, и поэтому все время смотрел на него во все глаза.

Однажды терпение Федорова лопнуло:

— Эй ты, капустный листок, что на меня таращишься? — и замахнулся на Петю. Тот не стал отступать, и нарочно ближе подвинулся.

— А ты откуда про капустный листок знаешь?

— Спроси у Красномака!

Тут Борька подскочил — бросил гоняться за девчонками, он бегал за ними и ляпал им на платье отпечатки ладони, натертой мелом. Это он у Жбанова подсмотрел.

— Чего к нашим лезешь? — закричал Красномак, то напрыгивая на Федорова, то отпрыгивая от него.

— Заткнись ты, который капустному листку продался!

Саша в эти слова вложил всю свою боль и разочарование в бывшем друге. Бывший друг напрыгнул не обидчика, и оба покатились по коридору к ногам завуча.

— Красномак-Федоров!

Мальчишки вскочили, оглушенные голосом свыше, который назвал их вместе. Три года ругал заодно.

— Мирно не можете? — спросил завуч.

— Мирно не можем.

— А почему, позвольте узнать?

— Враги мы, — пояснил Борька.

— Враги? — удивился Борис Васильевич. — Тогда я вас не пойму: друзьями были — дрались, врагами стали — опять деретесь! Где же смысл?

— А чего он? Еще капустным листком обзывается. Да я ему…

— Что же в этом оскорбительного? — удивился Борис Васильевич.

— А вы не знаете. Потому что не слыхали эту сказку. Ее Петрушка придумал, Стародубцев. Капустный листок — он же хороший. А Федоров назло делает его плохим.

— Федоров, не делай его плохим! — улыбнулся завуч.

— Буду!

— Вот видите! — обиделся Борька. — А капустный листок — это же кораблик! Он повез одного беспризорника по Белому морю. Они искали Друга Души. А Федоров, он обязательно из хорошего сделает… Потому что вредный, — Борька вздохнул.