Легионы - вперёд! - [32]

Аниций Ацилий Агинат Фавст гордился тем, что именно ему император поручил важную миссию — привести в Италию сильный отряд остготов из Паннонии — Антемий не доверял Рицимеру и хотел иметь под рукой верное ему войско. В Паннонии Ацилий сошелся с Вилимером, сыном Валамира, бывшего короля остготов. Когда три года назад отец Вилимера погиб в битве с полчищами свевов и скиров, новым королем стал его брат Теодемир, а спустя несколько месяцев из Константинополя вернулся Теодорих, объявленный наследником старого Теодемира. После этого Вилимер лишился возможности когда-либо занять место отца и остался вождем лишь третьей части народа. Не желая подчиняться Теодемиру и горя желанием отомстить убийцам отца, он с радостью согласился на предложение Антемия, и вот шесть тысяч остготских воинов вошли в Италию. Уже здесь Ацилий узнал об окончательной измене Рицимера, осадившего Рим, и о еще более гнусной измене Гундобада, военного магистра Галлии. У императора больше не было армии, и готы Вилимера оставались его последней надеждой.

— Меня бесят эти собаки, что тявкают на нас, — предводитель остготов взглянул на римлянина. — Ты говорил, их можно обойти, но разведчики не возвращаются. Я не могу больше ждать.

Ацилий невольно залюбовался его гневным лицом. Сжатые скулы, пронзительные глаза, длинные, перехваченные лентой волосы делали его похожим на героев Троянской войны. От его фигуры так и веяло силой и властью.

— Но мы должны. Ты же видишь — атаковать в лоб безумие! Разведчики вот-вот вернутся…

— Ты говорил, мы должны спешить изо всех сил. Рицимер осаждает Рим уже третий месяц, и город скоро падет. Мы же стоим здесь добрую половину дня, слушая, как этот сброд нас порочит.

— Несколько часов ничего не решат, зато мы сохраним много жизней наших воинов.

— Моих воинов, римлянин. Ты сомневаешься в силе готов? Думаешь, мы не сможем разогнать кучку паршивых свевов, скиров и кто у них там еще? Эти твари помнят Болию, где мы рубили их без счета, а если забыли — сегодня я им напомню.

— Не сомневаюсь, вождь. Но все же предлагаю обождать. Тогда можно будет обойти их с фланга и легко добиться победы.

— Я жду еще полчаса. А затем сам поведу воинов.

Солнце клонилось к закату, и в словах Вилимера был толк. Ацилий принялся молиться про себя, чтобы разведчики вернулись как можно скорее. То ли его молитва помогла, то ли что-то еще — не прошло и нескольких минут, как с востока показался стремительно скачущий всадник.

— Мы нашли, вождь! — крикнул он, осадив коня. — Можем показать дорогу!

Повинуясь приказу Вилимера, полторы тысячи конных сорвались с места.

— Ты говорил, надо сохранить жизни воинов, римлянин? — сказал Вилимер, обращаясь к Ацилию. — Так знай: готы не боятся смерти. Но сегодня — умирать будут ОНИ!

Его конь внезапно сорвался с места и вылетел за первую линию готов. Воины пожирали вождя глазами. Вилимер поднял коня на дыбы и выхватил меч.

— Смерть скирам! — заорал он, и его голос перекрыл все выкрики с той стороны. — Смерть свевам! Бейте их без пощады!

Меч вождя указал прямо на врагов, луч солнца сверкнул на лезвии.

— За мной, готы!

Вилимер спешился и один бросился по склону оврага. Крик тысяч глоток вторил ему, пехота бросилась штурмовать овраг.

Ацилий не присоединился к ним. Он стоял и смотрел, как вал щитов катится вперед, как летят им навстречу камни и дротики, как падают на землю Италии первые убитые готы. «Как же они безрассудны, эти варвары», — думал он. — «Словно дети! Почему не подождать, пока кавалерия обойдет их фланг? Зачем гибнуть вот так? Хотя… Сколько же в них задора и удали! Разве могут так римляне? Да что я! У нас теперь и солдат-то нет. Одни варвары бьются с другими. А римляне вроде меня наблюдают со стороны. А ведь когда-то и мы могли так же драться, теперь же — всё это в прошлом…».

Погруженный в свои размышления, Ацилий наблюдал за развернувшейся битвой. На его глазах готы карабкались вверх, вскоре две стены щитов столкнулись, заблестели мечи и копья, повсюду падали мертвые. Атакующим приходилось спускаться, а затем подниматься по склону и, хотя их было больше, защитники стояли неколебимо. Везде, кроме того места, куда ударил сам Вилимер. Ацилий видел, как под его могучими ударами, которым не могли противостоять ни щит, ни шлем, ни доспех, валятся один за другим враги. Видел, как следует за вождем дружина. И вот уже в строю появилась брешь, вот она стала больше. На той стороне мелькнул значок полководца — сам Синдила спешил ободрить солдат в этом опасном месте. «Неужто он прорвется и без обхода?» — не веря своим глазам подумал Ацилий, но узнать так ли это он не успел.

В задних рядах врагов возникло какое-то замешательство. Значок Синдилы остановился, затем повернул обратно. Защитники начали оглядываться, их сопротивление слабело, а готы все напирали.

— Измена! Нас окружили! — крикнул кто-то, и малодушный крик тотчас подхватило все войско Синдилы. Не думая больше о битве, мятежники побежали. Ацилий тоже радостно закричал, замахал руками. Это была победа. Путь на Рим был открыт.

— Итак, завтра твоя армия выступает на север?

Антемий прошелся по залу, остановился у окна и с наслаждением вдохнул свежий ночной воздух. В этот поздний час Рим все еще продолжать гулять, празднуя освобождение, но сюда, на Палатин, не доносилось ни звука. Прохладный ветерок обдувал лицо, отгоняя так некстати подкрадывающийся сон.