Легионер из будущего. Перейти Рубикон! - [8]

В грамматическую школу принимали только мальчиков, и обучение там продолжалось около трех лет. В программу средней школы входили: греческий язык, грамматика латинского языка, география, основы астрономии, греческая и латинская литература, мифология, история.

Большинство римских граждан довольствовались начальным и средним образованием. Однако в кругу высшей римской знати учение этим не ограничивалось. Юные римляне с пятнадцати до семнадцати лет продолжали свое образование в риторических школах. Там они постигали ораторское искусство, юриспруденцию и основы философии. Без этих знаний было невозможно сделать политическую карьеру.

Если за обучение в начальной школе родители ученика платили весьма небольшую плату, то за обучение в грамматической и риторической школах сумма оплаты вырастала в несколько раз.

В Москве было начало июня, когда я в очередной раз отправился в глубь веков. Оказавшись в древнем Риме, я обнаружил, что здесь уже начало октября.

Мое знакомство с младшим сыном сенатора Меммия состоялось сразу после беседы с бывшим центурионом Титом Децианом.

Квинт в отличие от своего старшего брата Публия оказался мальчиком довольно упитанным, но, несмотря на это, в нем не было склонности к ленивой бездеятельности. Наоборот, некая внутренняя пружина постоянно понуждала Квинта к действию, так что топот быстрых ног этого непоседы был слышен и на мужской, и на женской половине дома.

Квинт уже знал, что отец подыскивает ему провожатого на период школьных занятий, поскольку его прежний воспитатель от старости занемог и был отправлен в сельское имение. Узнав при встрече со мной, что отныне в школу и из школы его будет сопровождать бывший гладиатор, Квинт пришел в неописуемый восторг. Квинт тут же признался мне, что он сам мечтает стать гладиатором, когда вырастет. Квинт не скрывал своей досады от того, что в цирк на представления гладиаторских боев не допускают детей моложе семнадцати лет.

Квинт привел меня в свою комнату и стал показывать свои игрушки, среди которых самыми его любимыми были отлитые из меди и олова фигурки гладиаторов и римских легионеров размером с детскую ладонь. Я невольно залюбовался медными и оловянными воинами и гладиаторами, отлитыми столь искусно, что на их крошечных лицах были отражены многие оттенки чувств. Фигурки были раскрашены яркими красками, которые только дополняли их совершенство, подчеркивая мускулатуру оловянных гладиаторов, кровь на их ранах, металлический блеск оружия и доспехов у медных легионеров.

Увидев, что у Квинта имеется игрушечный деревянный макет амфитеатра, я предложил ему разыграть несколько поединков гладиаторов. Я объяснил Квинту правила игры, по которым оловянные секуторы и ретиарии должны были сражаться в парах, и эти поединки нам с Квинтом предстояло разыгрывать поочередно, бросив перед этим жребий. У розовощекого мальчишки загорелись глаза от радостного предвкушения выйти победителем в этой игре. Но тут пришел старший брат Квинта и велел ему немедленно отправляться на ужин в триклиний. Затем Публий сказал мне, что трапезная для отцовских сателлитов и клиентов находится рядом с поварней, куда он готов меня проводить, поскольку мне тоже пора ужинать.

Мне понравилось дружелюбие, с каким Публий относился ко мне, нисколько не задаваясь передо мной своим знатным происхождением.

На другой день меня разбудили очень рано, когда розоватый рассвет только-только окрасил небо над Вечным городом. По заспанному лицу Квинта было видно, что и его довольно бесцеремонно подняли с постели, заставили умыться и собрали в школу. К моему удивлению, Квинту даже не позволили позавтракать, отец и слуги с ворчанием поторапливали мальчишку, совершенно не помогая ему одеваться и затягивать ремешки сандалий на ногах. У римлян было принято с ранних лет приучать своих детей к самостоятельности, к умению быстро собраться в дорогу, жертвовать едой ради того, чтобы не опоздать куда-то по делам. «Позавтракаешь в школе в перерыве между уроками, – молвил Квинту его суровый отец, запихивая ему в сумку сверток с чем-то вкусненьким. – Запомни, сынок, с пустым желудком худо-бедно прожить можно, но с пустой головой – никогда!»

В столь ранний час на улицах Рима было еще пустынно. Прохожих было мало, среди них в основном были ремесленники и поденщики, спешившие на работу в мастерские или в речной порт, также попадались закутанные в плащи, зевающие на ходу ученики, которых тащили за руку в школу рабы-педагоги.

Грамматическая школа, куда с этого года был определен на учебу тринадцатилетний Квинт, находилась на Палатинском холме, путь туда был не близок. Сначала мы с Квинтом прошли по Сабинской улице до переулка, который вывел нас на Священную улицу, застроенную высокими роскошными домами и великолепными храмами. Пройдя по Священной улице, по гладким плитам из песчаника и базальта, которыми она была вымощена, я и Квинт свернули на узенькую улочку Юноны, названную так из-за храма этой богини, выстроенного на ней. Потом мы с Квинтом оказались на Этрусской улице, более похожей на извилистое мрачное ущелье, так как здесь по обе стороны возвышались пяти-, шестиэтажные каменные дома-инсулы, плотно примыкавшие друг к другу. Этрусская улица вывела нас к довольно крутому склону Палатина. Подняться наверх здесь можно было по каменной лестнице Колец, названной так по находившимся неподалеку мастерским ювелиров, изготовлявших золотые кольца и браслеты.