Legion Z - [96]

Хайме посмотрел на ее ноги в новых туфлях.

— Золушка, — заключил он и, обменявшись с ней улыбками, пропустил ее в комнату.

— Замерзла? — спросил он.

— Немного, — ответила она.

Хайме достал из шкафчика коньяк, разлил по бокалам, передал один ей, и они устроились на диване.

— Позаимствовал у вокалистов, — подмигнул он.

— О, часы надела, — заметил он. Поднял бокал, они чокнулись и выпили.

Она достала из сумочки бумажный платок, промокнула губы, Хайме несколько мгновений с интересом изучал ее лицо. Это был не сон. Она была рядом, и они были одни.

— Такое впечатление, что у меня на голове антенна, — выдала она, и прыснула со смеху.

— Ты точно знаешь, куда идти в ночи, — улыбнулся он.

Сидели они очень близко друг от друга, так что Хайме видел, как вокруг зрачков в ее глазах танцуют золотистые звездочки. Она излучала тепло. Он взял ее руку и легонько пожал ее.

— Знаешь, это может показаться странным, но старик Розенталь передал мне эстафету, — сказала она, опустив взгляд на его руку.

— Хм. А мне Моцарт, — отозвался Хайме.

— Ну, нет. Это не в счет. Ты ведь не знал его лично. Я совсем о другом.

— Почему не в счет? Мы давно с ним водим дружбу. Он — мой учитель.

— Ну, это другое. Само собой разумеющийся факт. Моцарт ведь не желал тебе смерти.

— Ты ведь это не серьезно, да? Хайме отпустил руку, налил в бокалы еще на палец. Затем откинулся на спинку дивана и стал изучать ее с расстояния.

Анна посмотрела на циферблат коммуникатора. Чувствовала она себя явно не в своей тарелке, хоть и знала уже все про них с Хайме. В этом мире они еще не оставались вот так, наедине, так что можно сказать, это было их первое свидание.

— После смерти он неоднократно являлся мне во сне и молча давал те или иные указания. Это происходило перед каждым концертом, — поделилась она.

— Он давал тебе советы, — сказал Хайме. — Это прекрасно. При чем здесь пожелание смерти?

— Каждый раз, беря в руки скрипку, я уходила туда, где был он, — подняв на него кроткий взгляд, ответила она.

— Хм. Интересно. Возможно, тому виной скрипка, которая досталась тебе по наследству, — высказал предположение Хайме. Он прекрасно понял, о чем говорила Анна. Он и сам неоднократно умирал на сцене, и умирал на пике душевного подъема.

— Я думаю, его убили, — вдруг заявила Анна, нарушив только что возникшую ясность.

— Розенталя? Убили? Хайме поменял позу. Снова пересел поближе к ней.

Анна подтвердила кивком.

— Эта мысль неотступно преследовала меня с момента его смерти.

— Хм. Даже не знаю, что сказать на это, — растерянно пробормотал Хайме.

— Ничего не говори, — улыбнулась Анна. — Говорю же, чувствительная очень. Расскажи лучше о себе, — попросила она и сделала еще глоток. По лицу разлился румянец.

— Хм. Обо мне, — повторил Хайме. — Что ж, пожалуйста. Мне всегда и во всем везло — это факт. Я очень удачлив. Не так чувствителен, как ты. В ночь перед концертом я никогда не сплю, и потому старик Розенталь не может явиться ко мне, чтобы поучать и звать на тот свет.

Анна прыснула со смеху. Глядя на нее, Хайме и сам повеселел.

— Знаешь, а я бы не хотела жить сто лет, — с улыбкой сказала она. — Я хочу прожить один день, но в любви.

Этого было признание, и этого было достаточно. Вот он — подходящий момент. Хайме вспыхнул, как спичка. Любви, так долго не находившей выхода, был дан зеленый свет. Он взял бокал из ее рук и поставил его на пол. Аккуратно вытащил шпильку из ее волос. Разбросанные по плечам, они стали источать запах лаванды.

Они соединились, и свет внутри каждого из них вспыхнул ярче, как это бывает в самом начале отношений на Талатоне. Людям на Земле удалось законсервировать это состояние. Они постоянно жили с ощущением начала, ведь они умело управляли своим внутренним солнцем.

* * *

Утром он проснулся раньше нее. Аккуратно переложил ее голову на подушку и немного прогулялся по комнате. Выбрал пластинку из фонотеки и поставил ее на вертушку. В комнате тихо заиграла музыка — «Утешение» Листа. Безмятежное лицо Анны выражало полное умиротворение. На запястье мигал разноцветными огоньками тракус. Глядя на нее, Хайме одобрительно улыбнулся, Оделся и тихо вышел из комнаты.

Он вернулся в концертный зал и сел в кресло, в котором не так давно сидел Пит. Сколько он просидел так? Пять минут, час? Времени в этом зале не замечаешь.

— Ты думаешь о своем друге, — услышал он и повернул голову. Рядом с ним сидела Анна, а он и не заметил, как она пришла. Они сидели на тех же местах, что Пит с Ноа. Одета Анна была в концертное платье и новые туфли. Волосы аккуратно убраны. Она смотрела на сцену.

— Я был на Земле, и там говорил с ним, — поделился он. — Он всю жизнь доверял своей интуиции и не сомневался ни в одном из принятых решений. Ни тогда, когда в возрасте шестнадцати лет покинул дом, ни тогда, когда без колебаний выбрал будущую специализацию в университете и пришел работать в «Гидрософт». Но он споткнулся, когда встретил Ноа. Хайме горько усмехнулся. Некое медленное, интуитивное движение наподобие того, что вело все эти годы Пита, стало наполнять его сердце.

— Мартин Форс принес его в жертву, — сказал он, посмотрев Анне в глаза. — Он включил его в состав третьей экспедиции на Марс. Возможно, мы больше не увидим его.