Legion Z - [2]

На запястье левой руки вспыхнул зеленым огоньком тракус[5], - механические часы с ярко-голубой надписью «Legion Z» на черном циферблате. С виду обыкновенная дешевка, но под квадратом липучки, со стороны запястья скрывалось истинное сокровище — прозрачно-белый кристалл нанокварца, работающий активатором входа в золотой рукав[6] — место сбора зогов[7]. Тракус и был причиной, по которой Луи потерял экран нейросинхронизации. Взамен экрана он получил возможность выходить за пределы контролируемого правительством, волнового поля, покрывавшего всю поверхность Талатона. В экстренной ситуации с помощью тракуса можно было обмениваться с другими его владельцами энергией, так что кристалл служил и коммуникатором. Луи был зогом. Для него и тысяч других, таких же, как он, время после тотальной синхронизации биологической нейросети с искусственным интеллектом ознаменовалось встречей с совершенным дебаггером[8]. Им была Вахана Раса[9] — проводница внутри золотого рукава. Встречи зогов проходили на новом, свободном канале связи. Вахана Раса стояла на страже своего легиона, и создавала вокруг каждого из них защитное поле, о котором Луи помнил, но все же бежал. Ищейки мирового правительства засекли его контакты с первооткрывателем рукава, — его другом Питером Уотерманом, и теперь Луи уносил ноги из зоны S популяции Фи, где жил и работал всю жизнь.

Подавляющее большинство талатонцев не помнило, когда мир поделили на популяции и зоны, обозначенные буквами, но в тот момент, когда это произошло, понятие большого и малого исчезло. Вместо городов зоны, вместо стран популяции. Их границы расползались, как вылитые на бумагу, чернила всех цветов радуги. Границы постоянно колебались. Таков был общий закон для любого населенного пункта, находившегося под контролем единого правительства планеты. Талатонцам подарили иллюзию отсутствия границ, а в качестве бонуса — контролируемое правительством информационно-волновое поле, при помощи которого память о прошлом Талатона была почти полностью стерта.

Посылку с тракусом Луи получил от мертвого друга. Вернулся с работы, открыл коробку, достал и сразу же нацепил часы на руку. Вечером, после работы собрался принять душ. Уже разделся и стал расстегивать браслет, когда из корпуса выпал и покатился под ноги кристалл. Луи поднял его и повертел в руке. С чего бы это производителю понадобилось закладывать в браслет часов кристалл кварца? Ответа на этот вопрос у него не было. Приняв душ, он вернулся в комнату и завалился в кресло с банкой пива. Какое-то время продолжал изучать кристалл, не находя в нем ничего особенного. Потом сжал его в руке, и прикрыл глаза. Тогда-то все и началось.

Концентрические круги всех цветов радуги перед глазами его не удивили. Луи видел их и раньше, в особенности в конце рабочего дня, и считал их побочным действием постоянного использования экрана нейросинхронизации. Любая очередная примочка от корпорации программного обеспечения «Гидрософт» могла дать побочный эффект. Он бы не придал этому значения, если бы не произошедшее дальше.

Через день он потерял экран нейросинхронизации — небольшую прямоугольную проекцию, выбрасываемую через сетчатку глаза в правый верхний угол поля зрения, на расстояние от двадцати до пятидесяти сантиметров. Экран в течение суток барахлил, а затем окончательно сдох. Не появился он ни на следующее утро, ни в последующие дни. То, что это не сбой, Луи понял, когда попал в золотой рукав и встретился в нем с Питом.

Он не спал, но и не бодрствовал. Находился где-то посередине, на границе сна. А между ним и его сном стояло что-то или кто-то, препятствующий контролю сновидений. Через несколько секунд или, возможно, часов (времени в общепринятом, понимании там, куда попал Луи, не было) он, прорвав контролируемое поле, очутился в золотом рукаве, где встретил Питера Уотермана — сотрудника корпорации «Гидрософт», живущего по ту сторону океана. Пит рассказал ему о месте, куда они попали.

— Не похоже на электронный сон, — сказал ему Луи. — Какой-нибудь новый бонус от корпорации? Он в удивлении посмотрел на свои руки, которые вдруг стали легкими, как перышко.

Светловолосый юноша, на вид которому дашь не больше двадцати, солнечно улыбнулся и протянул ему руку. Представился, и они обменялись рукопожатием. Ладонь Пита оказалась плотной и теплой, хоть и такой же невесомой, как и его собственная.

— Мы не можем проходить друг через друга, — заметил Луи. — Это не электронный сон. Где мы?

— На пути к нашему общему хабу[10], - объяснил Пит.

— Хабу? — переспросил Луи. — Да как мы очутились тут, черт возьми?

Пит понимающе кивнул.

— Очутились мы здесь отчасти благодаря кристаллу в браслете твоих и моих часов. Я назвал их «тракус», — сказал он. — То есть, транспорт к универсальному сознанию. Им служит кристалл нанокварца, спрятанный внутри браслета. Но дело не только в нем. Мы с тобой — осознающие себя единицы информации, ОЙ[11].

— Ой, — повторил Луи. Они стояли с Питом и, как ни в чем не бывало, беседовали, а под ногами не было привычной, твердой опоры. Вокруг, в густой синеве, мелькали золотые всполохи. И больше не было ничего. Одна мерцающая глубина.