Легион «Проклятых» - [27]

— Почему не рады? — справившись с нахлынувшими на меня противоречивыми чувствами тихо поинтересовался я.

— А чего радоваться? — принявшись чистить под ногтями ответил Жер — Ты опасен, да, ты прикрыл нас и обратил в бегство противника одним своим видом, но ты же и оторвал руку своему другу. С тобой страшно находиться рядом, никто не знает, что ты сделаешь в следующее мгновение, улыбнешься или убьешь.

— А почему ты не боишься? — мне было уже все равно, причина всеобщего бегства с моего пути стала ясна, но почему не ушел он?

— А чего мне бояться — как-то безразлично ответил кузнец — мой сын погиб вчера. Мой единственный сын.

Я стоял как громом пораженный. Никогда раньше не слышал, что Жер попал к нам не один, я уверен, такая новость обязательно облетела бы всех, если только он не хранил это в тайне.

— А почему ты молчал? — невольно вырвался у меня вопрос.

— А я и не знал — глядя мне в глаза, сказал кузнец — мне об этом сообщили сегодня. Выпить бы, да нечего.

Последняя фраза была произнесена в пустоту.

— Пойдем — махнул я рукой — у наших поваров всегда найдется выпивка.

— И как ты её получишь? — не двинувшись с места, все же спросил Жер.

— А кто посмеет отказать берсерку? — на мое лицо выползла злобная ухмылка.

* * *

Пиво удалось раздобыть достаточно быстро и просто, нужно было только грозно сдвинуть брови и чуть рыкнуть, как словно по волшебству у меня в руках оказался небольшой бочонок с этим напитком. Поначалу меня сильно раздражал маячивший в пределах видимости Крам, но после третей кружки я перестал обращать на него внимание. Некоторое время мы с Жером молча пили, каждый думая о своем. Первым нарушить тишину решился я:

— А как так вышло… ну это… с сыном? — получилось как-то грубо и мне стало стыдно, за то, что я полез в душу к человеку.

Ответа все не было, и я уже решил, что кузнец не слушал меня, и даже порадовался такому повороту событий.

— Дурак он, вот как вышло — угрюмо всматриваясь в кружку промолвил, наконец, Жер. Я молчал, что-то мне подсказывало, что прерывать его будет большим свинством, я бы даже сказал преступлением, — когда меня осудили на смертную казнь, он еще не знал, что я попал в этот полк и пошел мстить судье. В общем, сильно помял лицо этой тощей крысе, и тот отправил его сюда. Вот так. Говорят, Бранд просился перевести его в мою группу не единожды, но ему все время отказывали. Может если бы он был с нами, то остался бы жив?

В голове начало понемногу шуметь, и я только кивал в нужных местах, но при последней фразе у меня вырвалось.

— Конечно выжил бы, я бы его защитил! — кузнец поднял на меня мутный взгляд и глаза его гневно сверкнули:

— Так же как ты защитил Салека?

Я дернулся в сторону, как от удара хлыстом, а рот наполнился горькой слюной, с трудом проглотив я хрипло ответил:

— Да. Так же. Лучше иметь живого сына без руки, чем мертвого, но с нею.

Лицо Жера закаменело и начало краснеть, он словно расширялся изнутри, вот привстав с тюфяков, рука складывается в кулак, а затем… Мужчина заплакал, заплакал навзрыд:

— Ты прав, гнусное отродье Брукха! Да я сам готов отдать обе свои руки, только что бы вновь обнять Бранда.

Резко обмякнув, кузнец, нет соратник, уронил голову на руки и стал сотрясаться в рыдания, бормоча что-то неразборчивое. Какое-то гадкое чувство поселилось в моей душе, словно я сделал что-то настолько дурное, чему нет прощения.

Я приобнял этого здорового, но сломанного внутри мужчину и постарался утешить, как мог, из моих глаз катились слезы, сострадание переполняли мою душу, и слегка похлопывая, я сказал следующее:

— Прости меня за эти слова, я не хотел ранить твою душу еще больше. Ты мне нравишься, и Салеку нравишься, он хотел к тебе в ученики пойти и меня звал, только я не согласился, не мое это. В общем, мне жаль что так вышло с твоим сыном, искренне жаль. Отцы не должны хоронить своих детей. Но раз так получилось, вернись домой, назло всем богам и демонам и роди еще одного и вырасти, не хуже чем был Бран. Его это не вернет, но и твоя жизнь будет не напрасной!

Под конец я говорил громко и уверенно, испытывая некое вдохновение и потому, когда последние слова сорвались с моих уст, я не сразу понял, что же не так. Рыданий больше не было слышно.

Жер сидел, запрокинув голову к небу, направив взгляд полный мрачной решимости в синеву, а по его щека стекали остатки слез.

— Так и будет! Спасибо. — Последнее сказано было уже мне.

А дальше мы пили, и все стало каким-то смазанным и нечетким. Мы горланили песни о войне, все какие знали, потом пошли искать офицера, который не позволил перевестись Бранду в наш отряд, но кажется, так и не нашли. Последнее что я помню, то, как я иду в потемках, с трудом переставляя ноги, а в голове бьется всего одна лишь мысль. «Так вот какая ты — война».

* * *

Утро началось как всегда громко — с рева горнов. Я вскочил и принялся в спешке одеваться, закончив с этим, подхватил свое оружие и выскочил наружу, и только тут сообразил, что я не в своем отряде. Мимо меня пробегали воины, а я стоял и растерянно крутил головой по сторонам, силясь понять, куда же мне нужно бежать и нужно ли вообще.