Легион Проклятых: Омнибус - [64]

— Снова темные знамения? Ты не можешь выражаться точнее, упрямый ублюдок?

Пальцы, державшие таро, образовали кулак, и труп-капитан ринулся вперед, намереваясь нанести удар. Но, вместо керамита, его костяшки встретила пустота. Но что действительно ужаснуло Кнута — это тот факт, что фантом действительно находился здесь, а не был плодом его воображения. Инстинктивно одернув руку, Керш прижал ее к груди. Сдиратель вздохнул с облегчением, почувствовав под рукой жар живой плоти. Неожиданно, свечи, освещавшие помещение, потухли. Комната заполнилась тьмой, не доступной даже улучшенному зрению космического десантника. А затем во тьме появилась красная точка, глаз фантома, и зафиксировалась на Сдирателе. От призрака исходило неестественное сияние, а на броне плясали языки вечного пламени. Керш молча наблюдал за происходящим, не в силах отвести взгляд. Пламя окружало труп-капитана, создавая вокруг него инферно. Огонь в груди фантома завораживал Керша, и глаза Кнута медленно закрылись.

Когда Сдиратель снова открыл глаза, фантом исчез. Свечи снова зажглись, и комната снова озарилась тусклым светом. Кнут оперся на кушетку и коснулся пальцами своих шрамов. Открылась дверь, и вошел Ишмаил. Встретившись взглядом с труп-капитаном, он подошел к каменной лавке, лицо плети было темным, словно после шторма. Встав напротив Мелмоха, Ишмаил поднял свой окровавленный меч, лежавший на лавке. Его взгляд на мгновение задержался на клинке.

— Хочешь закончить начатое, плеть отделения Ишмаил? — издевательски произнес Кнут.

Слегка поколебавшись, Ишмаил повернулся к Кершу.

— Мелмох проснулся, — ответил плеть.

— Что? — произнес Керш.

Ответ плети застал его врасплох.

— Брат Мелмох, — произнес Ишмаил, в его взгляде все еще читались отголоски неповиновения, — в сознании.

Керш подошел к каменной кушетке. Действительно, глаза библиария были открыты, а взгляд уставился в потолок.

— Труп-капитан, — отсалютовал Ишмаил, прежде чем покинуть помещение.

— Мелмох, — приветствовал Эпистолярия Керш.

Библиарий сел на кушетке. Десантник облизнул губы.

— Я обезвожен, — произнес он.

Это была констатация факта, но Керш наполнил стакан из кувшина с водой и протянул его псайкеру. Приняв стакан, Мелмох сделал глоток, позволив струйкам воды пробежать по уголкам его рта.

— Апотекарион? — спросил он у Керша.

— Ты был в отключке, брат.

— Я слышал голоса, — отозвался Мелмох.

Керш напрягся.

— Здесь был брат Ишмаил…

— Ооо, — произнес Мелмох, уронив пустой стакан и схватившись за голову.

Наступив на осколки, Керш положил руку на плечо псайкера.

— Что случилось? Твой дар?

— Да, — пробормотал библиарий.

— Ты потерял его?

— Как раз наоборот, — произнес псайкер, — его лицо исказилось болью и напряжением.

— Твой уровень вырос?

Взгляд Мелмоха был пронизывающим, глаза — широко раскрыты, его слова эхом отдавались в голове Керша.

— Повсюду боль, такая, которую вы даже не можете себе представить. Не только в теле, но и в каждой части материи. Агония нашего невежества порождает дисбаланс в галактике. Действия, продиктованные горячей кровью и бессмысленной жестокостью — неумолимое желание нашего вида. Каждым болтом и ударом мы подпитываем зверя. Здесь и сейчас…

Библиарий пошатнулся, но затем снова сфокусировал взгляд на труп-капитане.

— Здесь и сейчас, это время и место — рана внутри раны. Вечная рана, словно бездонная яма.

— Ты говоришь о Злобокосте?

— Крики, — пробормотал Мелмох. — Непрекращающиеся вопли резни, страха и ярости. И их причина — пища для бога.

— Мелмох, я не…

— Я слышу это, все мы слышим это. Вы сможете услышать их во взмахе меча или щелчка спускового механизма. Вы ощущаете ярость на лице и пальцах, когда ваши кулаки готовы лишь кого-то жизни. Зло — здесь, в вашем сознании, и оно выражается в необходимости убийства. Оно взывает к вам, кромсая нервную систему и высвобождая убийственную энергию, разрастающуюся, переполняющую вас до краев. Угрожая вылиться в реальность, где мощь и кровь — неразделимы.

— Злоба, — согласился Кеш.

— Бесполезность воевать огнем с огнем. Спираль вырождения. Война. Она не закончится, пока мы не станем инструментами ее ярости. Так много ненависти.

— Поэтому ты забрал это из храма Экклезиархии? — спросил Керш.

Он запустил руку в подсумок на ремне и извлек небольшую урну. Библиарий вздрогнул.

— Все псайкеры мертвы. Навигаторы, астропаты — все.

— Собиратель Черепов знает, что мы здесь, — произнес эпистолярий, не отрывая глаза от контейнера с агонизирующим содержимым: пси-негативное присутствие Бога-Императора, прах божества. — Он чует запах нашей крови. Для него мы — всего лишь свечи во тьме, зажигающиеся каждый раз, когда хватаемся за оружие и спорим друг с другом. Но больше всего он ненавидит псайкеров. Ненавидит их за гранью неудобства и неприятия. Душа псайкера горит ярче других. Псайкер — трус, заставляющий руку остановиться, и агент варпа. Поэтому псайкеры умирают первыми от руки Кровавого Бога. Я должен уменьшить это сияние и на время скрыться во тьме, чтобы собрать силы, или меня ожидает та же судьба, что и других псайкеров на этой планете.

— Мелмох, — произнес Керш, пытаясь сосредоточить внимание библиария на себе. — Мне нужно знать, можешь ли ты пробиться сквозь щит Злобокоста и этой проклятой кометы.