Легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола - [133]

Сэр Ланселот бросил на девушку быстрый, внимательный взгляд. Он ощущал жалость к ней, ибо был уверен: перед ним несчастная сумасшедшая, которая пытается повернуть Землю с помощью соломинки. В уме он прикидывал, а не лучше ли сделать вид, будто он с ней соглашается, взять за руку и отвести к священнику — пусть тот с помощью веры изгонит из бедняги демонов безумия. Затем на память рыцарю неожиданно пришел могучий, широкоплечий карлик, который в свое время обучал его владению оружием и другим премудростям военного ремесла.

— Ложь часто выглядит привлекательнее правды, — сказал Ланселот. — Она видится нам этаким драгоценным камнем, который мы храним про запас в тайниках своей души. Однако не стоит прибегать к этой красивой безделушке прежде, чем исчерпаются все честные средства. В отличие от нее, правда — это простой, честный материал, который всегда у нас под рукой. Как правило, она кажется нам незатейливой, ложь выглядит куда выигрышнее. Но будьте осторожны! Никогда нельзя угадать, что принесет вам ложь — до тех пор, пока вы ею не воспользуетесь. А потом будет уже поздно.

Рыцарь посмотрел девушке в лицо, чтобы понять, как она реагирует на его слова. Затем продолжал по возможности мягким, терпеливым тоном:

— Милая девушка, я мог бы поддакивать вам, соглашаться со всем, что вы говорите. Но подумайте сами, что это даст? Может, когда-нибудь вы и станете волшебницей, научитесь могущественным заклинаниям. Но сейчас… понимаете, черная магия, даже в небольших размерах — это очень опасная вещь.

— Неправда! — крикнула девица, вскакивая на ноги. — Вы все лжете! Вы видели мое лицо, а значит, вы мой. Я вас поймала!

— Нет, леди. Мне жаль вас огорчать, но это было не ваше лицо, а королевы Гвиневеры. И это изрядная глупость, ибо рассудите сами, как она может быть моей судьбой. Разве я когда-нибудь смогу полюбить королеву такой любовью, которая принесет бесчестие и ей, и моему другу, законному королю? Неужели вам могло прийти в голову, что я запятнаю свою рыцарскую честь!

— Этого не может быть. Вы видели мое лицо! — со слезами в голосе повторила девица. — Мое заклинание одно из сильнейших на свете.

— Ваше заклинание слабое и беспомощное, как новорожденный ребенок, — возразил рыцарь. — Вы действительно научились творить картинки в своих глазах. Но это глупые, дурацкие картинки! Над ними впору лишь посмеяться. Вы показали мне королеву Гвиневеру у позорного столба, у какого казнят государственных преступников. Под ногами у нее были вязанки хвороста… Что за чушь! И — словно бы этой глупости недостаточно — я увидел самого себя: якобы я еду через болото на телеге, запряженной быками. Право, это могло бы показаться смешным, когда б не было так оскорбительно. Полагаю, леди, вам лучше отправиться домой и поупражняться в колдовстве с иголкой и ниткой. Почините какую-нибудь рубашку. Возможно, в один прекрасный день вы отправитесь в странствие с молодым, благонравным рыцарем, и это вам здорово пригодится.

Девушка ничего не отвечала, она странно примолкла. Выдержав небольшую паузу, сэр Ланселот сказал:

— Сожалею, коли ранил ваши чувства, леди. Но мне надо ехать. Я пообещал на Троицын день вернуться ко двору короля Артура. Скажите, вам нужна моя помощь? Может, я могу что-нибудь для вас сделать перед отъездом?

Девушка подошла к нему вплотную и прошептала:

— Да, милорд. Я хотела бы попросить вас о небольшом одолжении. Ничего серьезного, но никто, кроме вас, этого не сделает.

Белки ее глаз ярко блестели в лунном свете, от этого девушка казалась слепой. Ланселоту стало ее жалко, и он пообещал:

— Скажите, что это за одолжение. Я с радостью помогу вам.

— Неподалеку отсюда стоит часовня, которую почему-то называют Гиблой. В ней лежит мертвый рыцарь, завернутый в саван, а рядом с ним хранится меч. И охраняют тот меч великаны и страшные чудовища. Если сможете, принесите его мне.

— Но как же я найду путь в темноте? — спросил сэр Ланселот.

— Это совсем недалеко, — отвечала девица. — Идите по этой тропинке, пока не увидите свет. А я вас здесь подожду.

Повернулся рыцарь и пошел по указанной тропинке, а сердце его одолевала тревога за девушку. Вскоре он действительно пришел к маленькой хижине, внутри которой горела свеча. Строение выглядело столь неказистым, что сэр Ланселот засомневался: не заблудился ли он? Но затем увидел крест на двери и понял, что пришел по адресу. Внутри в скудном свете лампады разглядел он тело, укрытое белой тканью, а рядом с ним деревянный меч. Не по себе стало рыцарю в этой хижине, чьи беленые стены были неумело расписаны уродливыми ликами. Но Ланселот подошел к мертвецу, взял в руки деревяшку и приподнял край полога. То, что он увидел, оказалось вовсе не человеком, а тряпичной куклой, обряженной в мужские одежды. Не стал задерживаться сэр Ланселот в этой странной хижине, а поспешил скорее к оставленной девице.

Та поджидала его на поляне. Лицо ее в лунном свете казалось взволнованным — словно у ребенка, который надеется получить долгожданный подарок.

— Вы принесли меч? — нетерпеливым тоном спросила девица.

— Да, миледи.

— Дайте его мне!

— Негоже юной девушке расхаживать с мечом, — отвечал сэр Ланселот, пряча деревяшку за спину.